Материал опубликован в журнале «Арсенал Отечества» № 5(25) за 2016 г.

Александр Бухаров

Существует немало дефиниций «сверхдержавы», однако вполне очевидно, что группы характеристик, рассматриваемых во всех определениях, весьма изменчивы. Более того, они являются необходимыми лишь в определенной мере, а достаточными далеко не всегда, поскольку многие из них перекрывают, дополняют друг друга, а подчас мутируют или утрачивают свою значимость. Поэтому видится более правильным подвергнуть анализу характерные черты той или иной сверхдержавы, считающейся или считавшейся таковой в определенный отрезок истории, и выделять некие совпадения или близость понятий, так как полных аналогий очевидно быть не может. Также есть смысл рассмотреть цели и задачи, которые сверхдержава ставит перед собой, и функции, которые она пытается выполнять, имея постоянно в виду, что все эти атрибуты строго привязаны к определенным историческим эпохам.

В книге Уильяма Фокса, вышедшей в 1944 году, понятие «Сверхдержавы» было употреблено впервые по отношению к странам «Большой тройки»: США, Великобритании и СССР.
В 1964 году китайский лидер Мао Цзэдун назвал сверхдержавами две страны, СССР и США, обвиняя их в сговоре за мировое господство и агрессивной внешней политике. В биполярной системе, созданной в эпоху противостояния СССР и США, каждая из сверхдержав возглавляла военно-политический блок: соответственно, ОВД и НАТО. США и СССР были не только военными, но и идеологическими и экономическими лидерами двух мировых противостоящих друг другу группировок.
Однако к сверхдержавам можно причислить многие государственные образования, существовавшие на протяжении человеческой истории: Древний Египет, Ассирия, Персидская империя, Древний Китай, держава Александра Македонского, Римская империя, Византийская империя, Арабский халифат, империя Карла Великого, Монгольская империя Чингисхана, Османская империя, Священная Римская империя при Карле V и др.

Активы сверхдержавы

Интересно, что в начале XIX века США рассматривались мировыми лидерами лишь как региональная держава, а уже в конце того же столетия, когда эта страна лежала в руинах после Гражданской войны, многие ее и вовсе перестали принимать во внимание.
Однако, по прошествии 40–50 лет (между Испано-американской и Второй мировой войнами), США стали крупным игроком на мировом экономическом, военном и политическом рынках.
Это значит, что за достаточно короткий промежуток времени эта страна приобрела или завоевала для себя какие-то новые качества, которые существенно отличают ее от остальных государств.
Подобная ситуация дает повод говорить о неких немногочисленных критериях, которые в настоящее время необходимы, чтобы называть какую-либо страну сверхдержавой.
Итак, чем должна обладать современная сверхдержава?
1. Владеть средствами доставки ядерного оружия в любую точку земного шара. Именно средствами доставки, а не самим ядерным арсеналом, ибо только ленивый сейчас не производит оружейный плутоний и, соответственно, изготовляет бомбы, ракеты и иные изделия с ядерной начинкой, представляющие собой оружие взрывного действия, основанное на использовании ядерной энергии, высвобождающейся в результате лавинообразно протекающей цепной ядерной реакции деления тяжелых ядер или термоядерной реакции синтеза легких ядер. Недавно даже Северная Корея сваяла ядерное устройство, с испуга нареченное журналистами термоядерной бомбой.
Китай, например, обладая приличным ядерным потенциалом, не имеет стратегических средств доставки, и посему не может быть кодифицирован как полноценная сверхдержава.
2. Развития всего спектра (в современном понимании) фундаментальных наук — область познания, подразумевающая теоретические и экспериментальные научные исследования основополагающих явлений, которые затрагивают базовые принципы большинства дисциплин, служат расширению теоретических, концептуальных представлений о мироздании как такового во всех его проявлениях, в том числе и охватывающих сферы интеллектуальные, духовные и социальные. Стран, развивающих эти науки, совсем немного, и число их неуклонно сокращается (как, впрочем, сужается и сам спектр дисциплин) ввиду беспрецедентного роста затрат на научные изыскания. В этой связи такие государства, входящие в ядерный клуб, как Пакистан, обе Кореи, Италия, и некоторые другие также не могут быть причислены к лику сверхдержав. И именно поэтому Китай просто-таки вгрызается в эту область, понимая, что без «фундаметналки» невозможно лидерство даже в своем регионе. Да и Россия из последних сил стремится не дать угаснуть своим фундаментальным школам, в которых жизнь пока еще теплица. Получивший распространение во второй половине прошлого века и даже ранее процесс «brain drain» (утечка мозгов) своим порождением обязан как раз стремлением одного государства перетянуть к себе талантливые кадры, лучше молодые, и, таким образом, обеспечить себе лидерство в развитии фундаментальных наук. Сюда же отнесем без сомнения и всемерную поддержку научных изданий, а сейчас и научных сайтов, включая «глубокий» интернет. Ныне серьезный ученый вряд ли будет замечен и востребован, если его работы не напечатаны или не цитируются в определенных научных изданиях, пользующихся мировым признанием и выходящих на определенных языках. Последнее также чрезвычайно важно и показательно для целей нашего рассуждения. Если в настоящее время таковым языком по различным причинам является английский, то к началу 30-х годов прошлого века важнейшие мировые журналы и монографии печатались сначала на немецком. И надо помнить, чем была Германия для мировой математики, физики, химии, инженерии, общественных и гуманитарных наук в ту эпоху.
3. Обладать достаточными экономическими возможностями, чтобы обеспечить определенный уровень самодостаточности в производственной, энергетической, сельскохозяйственной, военной и некоторых других сферах. Эти другие сферы в последнее время все больше расширяются, включая в себя, к примеру, резервы пресной воды. Совершенно очевидно, что без должной энергетической автономии ни одна из стран Европы, как то Великобритания или Германия, также не имею шансов быть названы сверхдержавами. Их зависимость от российского газа не дает им шанса выбиться в мировые капитаны. Поэтому «газовые войны» последних лет есть ни что иное, как отголосок подобного незавидного положения, в котором находятся европейцы. Правда, тут не стоит думать, что все поголовно озабочены сверхдержавием, но быть энергетически самодостаточным все же хочется.
Сюда же, то есть в область экономической потенции, следует включить и некие объективные богоданные показатели. Как то, обширность территории, поскольку ясно, что малое по площади государство, будучи даже индустриально развитым и обладая научно подкованными кадрами (пример Швейцарии, Австрии и т. д.), не представляет из себя сверхдержаву, поскольку чисто физически не может оказывать серьезного влияния на мировые процессы, о чем упомянем ниже. Наличие полезных ископаемых на своей территории чрезвычайно серьезный показатель сверздержавной сущности, а сейчас среди руд особым спросом пользуются ураносодержащие и редкоземы. И пока еще, натурально, углеводороды. Демографический потенциал тоже существенен, и поэтому, например, Израиль, завсегдатай ядерного клуба и научными кадрами не обиженный, зваться супердержавой не может.
В данном анализе умышленно не упоминается финансовая система, так как при все своей важности она должна быть рассмотрена отдельно. Здесь лишь касательно укажем, что сложившаяся в настоящее время мировая банковско-финансовая система создана под интересы определенной сверхдержавы, независимо от ее названия.
4. Отличаться серьезными, сиречь, глобальными амбициями. Речь здесь не о стремлении к экспансии или навязывании своей воли. Это можно и, наверно, следует осуществлять экономическими методами (примером чему являют США). Здесь имеются в виду, скорее, планы, проекты и, если хотите, устремления. Но только не правящей верхушки государства, а всего общества. Тут за примером ходить никуда не надо. Тут Россия всем сто очков форы даст. Так, в шестидесятые годы прошлого столетия подавляющее большинство советской молодежи болело покорением космоса. И во много благодаря этому «заболеванию», СССР, а позднее и РФ, явили миру лидерство в космической области. Сохраняемое, кстати, и поныне. Сейчас, цели немного пожиже, но провести у себя Олимпийские игры не всякой стране по плечу. Да и не всем доверят. Не только из-за экономической немощи, а просто из политических соображений. Вот и получается, что право проведения Олимпиады также является важным амбициозным побудителем, наряду с экспансией или экономическим процветанием.
5. Обладать правом вето в ООН. Важность этого козыря в последнее время начала истончаться стараниями многих заинтересованных сторон, но пока вето работает. А противятся этому по той простой причине, что это право исключительно договорное, то есть предоставленное на основании прошлых заслуг перед современной цивилизацией. И если его похоронить, что, в принципе, не за горами, то больший вес приобретут выше перечисленные параметры. Не случайно после распада СССР Белоруссия и Украина так надеялись получить полномочия блокировать в одностороннем порядке решения в Совбезе ООН на правах наследования компетенций размонтированного союза республик. Да и Китай не собирается свое право уступать никому за здорово живешь. До сих пор ООН еще что-то значит, и пока еще работает конструкция мира, воздвигнутая на Ялтинской и Потсдамской конференциях. Но и этому миропорядку, судя по всему, не долгая жизнь предначертана.

Сверхдержавная альтернатива

Если принять за основу предложенные выше критерии отнесения государств к разряду сверхдержав, то очевидно, что их потенциальное количество будет небольшим. А если признать права вето в Совбезе ООН необходимым условием существования свехдержавы, то это число и вовсе мизерное. То есть — всего пять государств пользуются правом вето в постоянно действующем органе ООН: США, Франция, Великобритания, Россия и Китай.
Такое положение вещей устраивает далеко не все страны, точнее правящую элиту некоторых стран, не входящих в «великолепную пятерку», в связи с чем предпринимаются попытки, в последние годы все более настойчивые, изменить ситуацию. Один из путей к этому — сначала ослабить влияние и авторитет ООН, а в последствие и вовсе разобрать ее на запчасти.
Тогда одежды сверхдержавы смогут примерить на себя некоторые страны, или группы стран, или союзы государств, которые сейчас принято величать уже слегка устаревшим термином Великие державы. Не вдаваясь в исторические подробности, сейчас к этой когорте можно причислить Евросоюз, Бразилию и Индию.
Две последние страны могут быть названы так достаточно условно, и только принимая во внимание уровень их экономического развития, а еще точнее — темпы роста этого уровня. Скорее всего, в отношении этих стран можно говорить, как о региональных сверхдержавах, что является феноменом примечательным, но не предметом настоящего рассмотрения.
Евросоюз же очень не однороден, что вполне очевидно вытекает из его состава, и далеко не все его члены, даже являющие собой гравитационный центр этого альянса, готовы выступать в качестве лидеров, а значит взять на себя роль предводителей сверхдержавы. К примеру, Германия, которая отвечает большинству из предъявленных нами требований к сверхдержаве, могла бы в полной мере возглавить Евросоюз, если бы тот захотел взять на себя роль мирового лидера. И сейчас, после британского брекзита, и в союзе с Францией сей шаг представляется вполне реальным. Но есть некоторые условности, которые этому препятствуют. Как ни странно это может показаться, но у Германии существует некий комплекс неполноценности в отношении своего главенства в Европе. Исторически складывалось так, что все подобные попытки «чемпионства» оканчивались печально, то есть распадом германского государства. Будь то падение империи Карла Великого (Каролингской империи) в 9 веке, или бесславный конец Кайзеровской империи Вильгельма II в 19–20 веках, или разгром гитлеровского блока. Над Германией постоянно довлеет призрак краха рейха, что психологически не позволяет ей возглавить движение европейских государств за лидерство в мире. К тому же для подобных целей нужна серьезная общеевропейская объединяющая идея. После скорого выхода Великобритании из ЕС такой идеей может быть «обретение независимости» от англо-саксонского союза. Но воплощение в жизнь этого тезиса требует очень серьезных изменений мировой конфигурации.
В свою очередь, Франция сейчас политически неоднородна и продвигать общеевропейскую идею не в состоянии. Разве что в союзе с более политически цельным и экономически мощным партнером. А такового на европейском континенте пока нет. Кроме Германии.
Тем не менее, попытки разломать границы геополитической архитектуры, воздвигнутые в середине прошлого века и существующие по сей день, становятся все более ощутимыми. Уж больно нынешние рамки тесны и сильно ограничивают свободу экономических и социальных маневров. Поэтому, если большая война неприемлема для аннигиляции этих рамок, то следует прибегать к иным способам давления. Например, по сей день существует старый испытанный способ — экономическая, а сейчас и финансовая, конкуренция, она же борьба, она же и война.

Задачи и функции сверхдержавы

Право государства быть классифицированным как сверхдержава не возникает на ровном месте само по себе. Перечисленные выше маркеры этого качества являются частично рукотворными, частично имманентными, а подчас богоданными или, скажем иначе, явленными в виде стечения определенных условий. Сверхдержавность не есть почетное звание, которое, единожды полученное или завоеванное, можно носить, не снимая, все отведенное историей время существования того или иного государства.
Этот, с позволения сказать, титул (отнюдь не почетный) требует постоянного подтверждения, а значит подразумевает успешное решения некоторых задач. Одной из таких задач является мировое лидерство, что прямо не означает господство, экспансию или территориальный захват. Хотя и не отрицает оных.
В настоящее время лидерство, тем более глобальное, представляет собой относительно мягкую, но непреодолимую силу, заставляющую остальных членов мирового сообщества следовать в фарватере политических, экономических и социокультурных установок, формулируемых и даже навязываемых лидером (или лидерами, поскольку сверхдержав может быть несколько) в своих интересах.
Из последних примеров сказанному — Транстихоокеанское партнерство (ТТП — преференциальное торговое соглашение между 12-ю странами Азиатско-Тихоокеанского региона, подписанное 4 февраля 2016) или Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнерство (планируемое, но пока не подписанное соглашение о свободной торговле между Европейским Союзом, США и Канадой). В контексте нашего рассуждения интересна не сама идея межрегионального партнерства, а процесс его становления. Ведь в ходе создания ТТП за борт был сброшен Китай, который в экономическом и военном смысле вполне может претендовать на сверхдержавность. Однако, правило о невозможности сожительства двух медведей, читай сверхдержав, в одной берлоге, а значит — регионе, здесь было продемонстрировано миру со всей своей очевидностью.
Следует для справедливости отметить, что в любом союзе (партнерстве или договоре) всегда есть доминирующие и подчиненные (не обязательно угнетенные) стороны. Как в Союзном государстве Белоруссии и России очевидным доминантом является РФ, ну просто потому, что она больше территориально и демографически. А, например, в ШОС (Шанхайский договор) лидирующей и преобладающей в разных ярусах силой представляется КНР. И это происходит по разным причинам, прежде всего, конечно, финансово-экономическим.
Во всех вышеперечисленных и прочих подобных случаях целью не является экспансия или подавление, а понуждение к принятию нужных решений путем мягкого и всестороннего «прессования». Причина очень проста и очевидна. Аннексия чужой территории в современную эпоху неизбежно накладывает на инициатора тяжелые обязательства и обременения. Сейчас невозможно себе представить, что какая-либо страна (безо всяких исключений) присоединит к себе территорию другого государства, скорее всего более слабого экономически, и будет качать с него дань на манер Золотой Орды. В современную постиндустриальную (и, заметим, политкорректную) эпоху дело будет выглядеть следующим образом: раз ты захватил чужую землю, то изволь обиходить ее по образу и подобию своему. А это безумно дорого. Если бы в свое время Александру Македонскому или Чингисхану сказали, что на захваченных ими гигантских территориях придется платить населению пенсии, пособия, обеспечивать народонаселение страховым медобслуживанием и образованием, то оба завоевателя на веки вечные прокляли бы тот день, когда отправились в поход. Вот России, после новоприобретенного Крыма, пришлось, кроме выплаты пенсий и зарплат местному населению, еще и мост к полуострову строить. А он миллиарды стоит (228,3 миллиарда рублей). В былые времена владение дополнительной (чужой) землей означало расширение сельхоз угодой, увеличение бесплатной рабочей силы и пополнение золотовалютных запасов путем банального грабежа. Ныне же такое невозможно в принципе. Скажем мягче, в прямом исполнении. Следовательно, территориальная экспансия невыгодна и не стоит на повестке дня. Выгодно другое: расширение беспошлинного рынка сбыта для своих продуктов, использование полезных ископаемых в своих интересах, установление на формально независимой территории режима лояльного сверхдержаве.
Идеальным и наиболее приемлемым итогом экспансионистских устремлений сверхдержавы будет установление неформального контроля над некими, раннее не принадлежавшими ей территориями, богатыми минеральным сырьем, здоровыми природными ресурсами, включая обязательно сельскохозяйственные угодья и водные запасы, но имеющими затихающий демографический потенциал. То есть народонаселение, в отличие от прошлого, рассматривается как фактор негативный. И уж конечно, при нынешних запасах ядерного и иного оружия массового уничтожения никто не захочет лупить им, где ни попадя, и получить в конечном итоге у себя под боком отравленную пустыню, которую придется объезжать десятой дорогой. Коротко говоря, нужна жирная, богатая земля без проживающих там людей.
Так что распространение страшилок об агрессиях (исключая разнообразные региональные конфликты вроде израильско-палестинского или карабахского) есть не что иное, как лоббирование интересов военно-промышленного сектора. И ничего более.
Еще одной задачей, которую неминуемо должна решать сверхдержава, это форсированное развитие научного потенциала и связанных с ним технических и технологических ресурсов.
В мире выделяется несколько региональных центров развития науки. Ведущими их них являются США, Западная Европа, Япония и Россия.
В рейтинге стран мира по уровню расходов на НИОКР (научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы) в процентах от ВВП лидирует Израиль (4,40). США занимают 8 место (2,90). Выше и ниже Соединенных Штатов пристроились экономически состоятельные страны Европы (от 3,88 в Финляндии до 1,76 в Великобритании). Япония (3,36) не пятом месте. Россия (1,16) — 32 место. Все эти показатели представлены в докладе ЮНЕСКО в 2012 году, но с тех пор существенных перемен не произошло.
Сам по себе научно-технический потенциал, как уже выше говорилось, весьма существенен, но не достаточен для присвоения звания сверхдержавы. Он важен для того, чтобы при наличие иных параметров, государство могло на основе своего научно-технического базиса быстро продвинуться вперед в той или иной производственной области, которая вдруг, подчас неожиданно, приобрела решающую значимость. Этот фактор неожиданности и определяет необходимость развития всего спектра фундаментальных наук, поскольку невозможно предсказать заранее вектор прогресса в прикладных дисциплинах, связанных с экономикой и производством. Ведь с нуля, не имея научных школ и соответственного опыта, нельзя накачать научные мышцы.

Военная сила

Важным имманентным параметром сверхдержавы являются вооруженные силы. Или даже более общо — военная мощь. Потому что в современном понимании вооруженные силы суть некие инструменты политической власти, созданные на регулярной и резервной основе. Но так было не всегда.
В разные периоды человеческой истории государства, которые мы сегодня могли бы с большой или меньшей степенью допущения квалифицировать как сверхдержавы (ну, или как великую державу), использовали для демонстрации военной мощи не только свои вооруженные силы в нашем современном понимании этого термина. Можно упомянуть в этой связи корсаров, призванных на службу короне во времена британской морской экспансии. Или наемные войска, представляющие собой во все времена, включая современность, парамилитарные военные организации, а, подчас, являющиеся откровенно бандитскими формированиями. Однако, во всех случаях смысл остается неизменным — военная мощь используется сверхдержавой именно в целях исполнения своего предназначения.
А поскольку сверхдержава всегда ставит себе задачей или, по крайней мере, считает себя ответственной за поддержание нужного ее миропорядка, то для выполнения этой миссии неизбежно требуется серьезный военный потенциал. И так как задачи эти носят глобальный масштаб в силу всеобъемлющих притязаний сверхдержавы, то и ее вооруженные силы должны поддерживаться на соответствующем уровне.
Так например, в 2016 году США отрядили на военные нужды 561 млрд долл., то есть больше, чем все следующие 10 стран в рейтинге самых больших военных бюджетов. Кстати, в 2013 эта цифра составляла 640 млрд дол. Общее число военного персонала этой страны — 1,43 млн человек и кадровый резерв — дополнительно 850 тыс.
Оборонные расходы Китая достигают 188 млрд долл. с постоянной тенденцией к увеличению. Под ружьем — 2, 2 млн человек и в резерве — 2,3 млн.
Россия тратит на свои Вооруженные силы 87, 8 млрд долл., содержит военный персонал численностью 766 тыс. человек и имеет кадровый резерв 2, 4 млн.
И тем не менее, задача установления сверхдержавой требуемого ей миропорядка не имеет сегодня однозначного решения. Почему, например, США сейчас кажутся неспособными одержать победу или, по крайней мере, превратить важные для себя территории в контролируемые районы? Военная сила по определению разрушительна, но в прошлом применение армии нередко закладывало основы для строительства местных, региональных или даже глобальных институтов, какими бы суровыми и угнетающими они ни были. А вот в настоящее время военная сила, похоже, способна только разрушать. Иначе как объяснить то, что в нашем веке единственная сверхдержава специализировалась исключительно на разрушении, а не созидании государств (Ирак, Йемен, Ливия, Афганистан и т. д.).
На протяжении 500 лет империи поднимались и падали, но вот оружие все время усиливалось, и эффективность его возрастала экспоненциально. От арбалета к мушкету, пушке, револьверу Кольта, магазинной винтовке, пушке Гатлинга, пулемету, дредноуту, современной артиллерии, танкам, отравляющим газам, дирижаблям, самолетам, бомбам, авианосцам, ракетам. И в конце этой цепи — «оружие победы» Второй мировой войны — ядерный заряд, который внушил великим державам, а позднее и меньшим, мысль о своей непобедимости.
Впервые люди получили в свои руки оружие, способное махом уничтожить все живое на планете. Сейчас есть возможность самостоятельно устроить себе конец света. И вот что странно: это мощнейшее оружие оказалось лишенным какого-либо практического смысла для государственных лидеров. После Хиросимы и Нагасаки ядерное оружие уже невозможно применить. Сегодня мы знаем, что даже ограниченный обмен ядерными ударами между меньшими державами из-за эффекта ядерной зимы способен уничтожить всю планету.
Оказалось, бывает такая вещь, как переизбыток силы. То, что во время Второй мировой войны называлось «тотальной войной», то есть, использованием абсолютно всех ресурсов государства для уничтожения противника, более немыслимо.
В XXI веке войны и конфликты далеки от исчезновения, но война каким-то образом утратила нормальную эффективность. Развитие оружия тоже не прекратилось, но новое оружие с новейшими технологиями почему-то оказалось удивительно бессмысленным.
Видимо поэтому в настоящее время ведутся судорожные поиски новых способов решения задач глобального масштаба, которые не повлекли бы за собой планетарного апокалипсиса. Получили распространения, например, гибридные войны, когда атакующая сторона не прибегает к классическому вторжению, круша противника иными способами — диверсии, саботаж, терроризм, кибератаки. Или другой, невоенный способ — подкуп и разложение изнутри правящих элит страны-оппонента. Заметим, в этой связи, что во времена Российской Империи далеко не всегда использовалась военная сила государства для установления своего влияния на иных территориях. Тогда шли по пути вовлечения представителей правящих элит (кланов, если речь шла, скажем, о Кавказе) к общественной и политической жизни самой империи. Представители кавказской и азиатской знати занимали значимые посты при русском императорской дворе, служили в русской армии на высоких должностях, за заслуги им присваивались наивысшие награды и титулы.

Империя как лучшая форма государственного устройства сверхдержавы

Империя представляет собой одну из наиболее древних и устойчивых форм государственной организации. Империя как форма государственной организации общества включает в себя территории, зачастую неоднородные по своим экономическим и географическим условиям, этническому составу населения и культурным традициям.
Эта форма государственного устройства за редким исключением имеет монархическую модель правления. Многонациональное государство с федеративным государственным устройством реализуется, как правило, в республиканской форме правления и в либерально-демократическом политическом режиме. Римская империя на протяжении большей части своей истории формально сохраняла республиканские институты. Исторически выделяют несколько типов империй, однако большинство из них, как например, феодальная (Священная Римская Империя), федеративная (Австро-Венгерская) или неокончательная (Британское содружество наций), уже ушли в прошлое.
Важно, что устойчивость, резистентность (сопротивляемость к воздействию различных факторов) империй непосредственно и естественно связана с длительностью их бытия. Так, Римская Империя существовала с 27 по 476 года н. э. Позже она разделилась на Западную и Восточную. Западная часть пала первой, а Восточная просуществовала еще около 1000 лет. Персидская империя (в данном контексте — различные государства, созданные персами) жила от 1000 до 3000 лет по разным критериям оценки. Государства, существовавшие в нижнем течении рек Хуанхэ и Янцзы, начали объединяться в империю в III веке до н. э. И династия Мин («Светлая») правила Поднебесной до середины XVII века.
Именно устойчивость и долгая жизнь империй делает эту форму государственной организации общества наиболее предпочтительной для сверхдержавы, поскольку указанные выше параметры сверхдержавия есть факторы, растянутые во времени. Нельзя, скажем, на год вступить в обладание средствами доставки ядерного оружия, а потом утратить это качество. Невозможно развить науку за пятилетку или сконцентрировать на своей территории все научные кадры, тем более при нынешней международной кооперации ученых.
В настоящее время всерьез можно говорить лишь об экономической империи, то есть о транснациональной корпорации (группе корпораций) с подавляющим влиянием на руководство экономически зависимых государств. Это значит, что современная сверхдержава будет обязательно тяготеть к межнациональной экономической модели и стремиться удерживать свое влияние на зависимые, но не захваченные физически государства в как можно больший период времени и любыми усилиями. Поэтому очень болезненны расколы государств, как это произошло с СССР или с британским брекзитом.
Заметим, что все достаточно хорошо известные нам империи гибли или рушились не по причине внешней агрессии, а из-за того, что внутри самих империй иссякали силы, способные держать власть на своих плечах. Российская империя, к примеру, за свою многовековую историю вела немало войн с внешними врагами и с переменным, но неизменным успехом отстаивала свои позиции. Рухнула она изнутри, так и не будучи никем завоеванной. Проблема падения империй — в ослаблении правящих элит — лучших, отобранных людей. Определяющее слово здесь — правящий. Поскольку речь идет о группе людей способных принимать решения и нести за них ответственность, а не о тех некоторых представителях народонаселения, которые находятся в центре внимания и потому ошибочно считающихся «отобранными» из числа иных. Зрелищная элита — спортсмены, лицедеи и т. д. — выбор населения, и он не имеет отношения к объективно происходящим процессам.
В свою очередь, истеблишмент определяется рядом непреложных качеств, утрата которых ведет к потере способности принятия решений и, следовательно, способности руководства. Среди таких качеств — компетентность, энциклопедичность знаний, высокая культура и способность к воспроизводству. Последнее драматически важно, учитывая длительное в историческом смысле существование империй и короткий срок человеческой жизни.
Поскольку империю, точнее группу людей, способных ею руководить, волнуют исключительно вопросы сохранения своей власти над другими цивилизациями (всякие утверждения об обеспокоенности по другим поводам — надуманы), то эта форма государственного правления наиболее соответствует задачам, решаемым сверхдержавой, а длительность существования позволяет исполнять функции сверхдержавы в течение периода достаточного для их реализации.

Возможность существования более одной сверхдержавы

До конца прошлого века в официальных документах фигурировала под разными названиями Британская империя (1497–1997 гг.). Существовала также и Французская колониальная империя (1534–1980 гг.). И обе они наравне с США и СССР претендовали не без основания на роль сверхдержав. Таким образом, в тот исторический период их сосуществование было вполне естественным и ни у кого не вызывало удивления.
Тем не менее, с распадом обеих империй и декомпозицией СССР ситуация изменилась. Эта метаморфоза произошла не столько в силу экономических факторов, поскольку военно-промышленный потенциал, скажем, Великобритании никуда не испарился, а влияние на бывшие колонии до сих пор является почти определяющим. Разнонаправлено изменились амбиции США и Российской Федерации.
Если последняя в конце прошлого столетия по различным причинам стала неспособна выполнять функции сверхдержавы, то США напротив перешли к активным действиям. Так, после Фултоновской речи В. Черчиля в 1946 году Соединенные Штаты ставили себе задачу лишь как сдерживание или противостояние РФ в многополярном мире. Позднее, с началом нового тысячелетия США перешли к политике глобального доминирования во всех сферах. Таким образом, исходя их этой политической доктрины, функция и задачи этой сверхдержавы трансформировались в подавление противника по всем направлениям — военному, политико-дипломатическому, научному и культурному.
Итак, существование двух и более сверхдержав вполне возможно и исторически доказано, но лишь в том случае, если мир многополярен, разделен на соответствующее количество центров силы и сфер влияния, на которые иные стороны не претендуют.
Для этого необходимо создать новую архитектуру международного права или, как минимум, радикально освежить существующую. Представляется целесообразной замена ООН, как устаревшей чрезмерно забюрократизированной структуры, более мобильным и современным международным институтом. Вряд ли в ближайшие годы такое будет возможно, хотя необходимость таких перемен совершенна очевидна из-за растущих издержек противостояния.
В настоящее время мир переживает период главенства одной супердержавы. Это признается всеми возможными претендентами на эту роль, включая Россию. Так, выступая на Петербургском международном экономическом форуме в середине июля 2016 г., лидер РФ заявил: «Америка — великая держава. Сегодня, наверное, единственная супердержава». А несколько ранее, в январе этого года Владимир Путин заявил в интервью немецкому изданию Bild, что Россия не претендует на роль супердержавы, поскольку «это дорого и ни к чему». Сие заверение следует расценивать так: правящая команда страны не ставит перед собой, во всяком случае в обозримом будущем, супердержавные задачи. А это, в свою очередь, значит, что РФ в настоящее время и в ближайшей перспективе не будет соответствовать критериям, которые были предложены в начале этого анализа. В первую очередь, разговор идет об экономических параметрах, имманентных супердержаве. Тем более, что в последнее время акцент влияния, оказываемого одной державы на другую, все больше смещается в сторону экономического подавления. Подчеркнем, не военного или не столько военного, а именно экономического.