В опубликованной в журнале «Арсенал Отечества» № 2 (16) статье «Военные спутники» было рассказано о преимуществах современных военных ИСЗ. Действительно, эти космические аппараты способны выполнять широкий спектр задач: от ведения разведки до нанесения точечных ударов по противнику. В мирное и предвоенное время это работает на все сто процентов, но с началом глобальных боевых действий все эти преимущества сходят на нет.
Все дело в том, что в первые недели активной фазы боевых действий вся спутниковая группировка будет подавлена противоспутниковыми системами. Это — первый существенный изъян ИСЗ.
Наиболее развитым комплексом противоспутникового оружия обладают вооруженные силы США. В настоящее время этот комплекс включает в себя следующие системы: комплекс наземной противоракетной обороны GBMD (Ground-Based Midcourse Defense), противоракетные системы морского базирования на основе БИУС Aegis (с корабельными противоракетами SM‑3) и мобильные комплексы тактической ПРО THAAD (Terminal High Altitude Area Defense), способные сбивать низкоорбитальные спутники.
Вторым недостатком военной спутниковой группировки является то, что основная масса аппаратов запускается со стационарных космодромов. Уничтожение этих космодромов станет, естественно, одной из приоритетных задач для ударных сил противника.
В данный момент в России предпринимаются меры по улучшению обороны космодромов. В полярных широтах разворачиваются РЛС дальнего обнаружения, возрождаются аэродромы и устанавливаются высокоэффективные зенитно-ракетные системы ПВО.
Конечно, данные меры значительно повысят в перспективе уровень защиты и выживаемость наших космодромов. Как известно, в 1993–1996 при реализации программы сокращения (фактически уничтожения) стартовых комплексов МБР России по договору «СНВ‑2», группа американских наблюдателей, инспектировавших процесс ликвидации, была оснащена индивидуальными приборами спутниковой навигации NAVSTAR. Нашим военным бравые американские ребята демонстрировали их возможности по быстрому определению координат носителя этого прибора. Демонстрация, как правило, происходила на всех объектах базирования уничтожаемых МБР в центральной, сибирской и дальневосточной части России. Поразительное радушие американских «друзей» для России обернулось тем, что вся ее территория была привязана к электронной карте, которую США создали на основе огромного банка данных, собранных спутниковой и авиационной разведкой, которая проводилась с 50‑х годов двадцатого века. Карта, загруженная в навигационные комплексы стратегических бомбардировщиков, МБР и крылатых ракет, позволяет им выйти по известным координатам на стационарную цель без использования бортовых РЛС. Смогут ли наши войска ПВО отразить такой удар, пока неизвестно.
Третьим недостатком спутниковой группировки является экономическая составляющая. Производство спутников, запуск на орбиту, обслуживание стартовых комплексов, службы телеметрии и связи — все это стоит денег. Например, стоимость запуска РН типа «Союз» в среднем обходится в 2,2–2,8 миллиарда рублей (в ценах 2015 года), а РН типа «Прогресс» в примерно 3,8 миллиарда рублей. Сколько стоит сам военный спутник — информация под грифом «секретно». Использование в качестве альтернативы «Союза» и «Прогресса» списанных с боевого дежурства МБР РС‑19 (РН «Рокот» производства ГКНПЦ им. Хруничева) и РС‑20 (РН «Днепр» выпускаемой «Южмаш», Украина), хоть и снизит стоимость в пять раз, вряд ли обеспечит победу в экономической войне при глобальных боевых действиях. Да и само производство военных спутников гораздо сложнее выпуска других видов вооружений. Похвастаться запуском конвейера по производству спутников не может ни одна страна мира.
Из всего выше перечисленного вырисовывается довольно грустная участь российской военной спутниковой группировки при глобальных боевых действиях длительностью свыше одного года. Можно предположить, что через два-три месяца с начала такого конфликта эффективность военных спутников сойдет на нет. Отдельные, точечные попытки запусков, конечно, будут предприниматься неоднократно с помощью МБР (в том числе и мобильных), но «жизнь» запущенных на орбиту космических резидентов будет весьма коротка. Два или три орбитальных витка и нет нашего славного героя-разведчика.
Как же быть, — спросит обеспокоенный читатель, — есть ли альтернатива спутникам?
Конечно же, есть! Как говорит известная французская пословица: «Новое — это хорошо забытое старое».
История рождения проекта МАКС
Как известно, выведение спутников на орбиту вертикально с помощью ракеты-носителя не единственный способ. Великий русский ученый и родоначальник космонавтики К. Э. Циолковский говорил о двух способах выхода в открытый космос. Второй предполагал горизонтальный запуск и наличие летательного аппарата, то есть специального ракетоплана или самолета-носителя. Эту идею в 1921 году выдвинул Ф. Цандер, представив публике проект космического корабля. Такой аппарат, более похожий на самолет с короткими крыльями, взлетает горизонтально с помощью ЖРД и поднимается в космос. В 1924 году этот проект был описан в журнале «Техника и жизнь». В 1935 году в СССР вышел фильм «Космический рейс», в котором полет на Луну осуществлял ракетоплан стартовавший по монорельсу, то есть практически по-самолетному. Фильм консультировал К. Э. Циолковский, который сделал для картины 30 чертежей ракетоплана.
Более серьезные проработки второго способа запуска в космос начались сразу после окончания Второй мировой войны. Невольным катализатором этих исследований стали работы по запуску первым способом, то есть ракетой-носителем. В США эти работы возглавлял Вернер фон Браун, а в СССР Сергей Павлович Королев.
Традиционно считается, что С. П. Королева интересовали только ракеты. Однако интересы Генерального конструктора ОКБ‑1 были многообразны и, поэтому неудивительно, что в 1957 году параллельно с подготовкой к запуску РН «Восток» с первым ИСЗ велись исследования по созданию спускаемых аппаратов. Спуск обитаемого модуля на парашюте не совсем устраивал Сергея Павловича. К тому же в США активно велись работы над проектом Dyna-Soar (Dynamic Soaring) по созданию пилотируемого космического перехватчика-разведчика-бомбардировщика в ответ на успешный запуск первого ИСЗ.
В ОКБ‑256, которое возглавлял авиаконструктор Павел Владимирович Цыбин была начата разработка планирующего космического аппарата (ПКА), эскизный проект которого появился 17 мая 1959 года. По проекту трехступенчатая РН Р‑7 выводила ПКА на высоту 300 км. После непродолжительного орбитального полета ПКА, произведя тормозной импульс, сходил с орбиты и, выполняя планирующий полет в плотных слоях атмосферы, спускался к земле, где совершал посадку на специально подготовленную ВПП. Внешне ПКА был сконструирован по классической аэродинамической схеме, с трапециевидным крылом и хвостовым оперением. Единственной конструктивной особенностью были крылья, которые при входе в плотные слои атмосферы складывались под углом 55–60° к вертикали фюзеляжа, а потом возвращались в горизонтальное положение, когда ПКА опускался до высоты 20 км. ПКА оснащался ракетным двигателем, имел подфюзеляжный защитный тепловой экран, приземление осуществлял на велосипедном шасси. Пилот ПКА находился в герметичной кабине и, в случае возникновения опасности до высоты 10 км он мог катапультироваться. Кресло пилота имело три положения — для отдыха, работы и старта. Для маневрирования на орбите ПКА имел несколько двигателей управления, работавших на перекиси водорода.
К работе над ПКА привлекались специалисты ЦАГИ и ВИАМ, они-то и выявили основные недостатки проекта, которые не позволили ему совершить свой первый полет. Главным из них было то, что для планирующего входа в атмосферу необходима точнейшая ориентация ПКА. Приборов, способных решить эту задачу, на тот момент времени не было, они были разработаны гораздо позднее. Второй проблемой была теплозащита, которая в результате многочисленных испытаний показала свою ненадежность при длительном воздействии температур свыше 1200 °С. Исследования ВИАМ по созданию более надежных материалов используемых в теплозащите тоже проводились несколько позднее.
В октябре 1959 года прошли сокращения штатов в оборонной промышленности и ОКБ‑256 влился в рабочую группу ОКБ‑23 (ОКБ Мясищева), которая с 1958 года работала над созданием пилотируемой ракеты (проект 46). Цыбин П. В. предложил дополнить пилотируемую ракету отделяемым пилотируемым модулем по самолетной схеме. Так появился Проект 48 — пилотируемый ракетоплан. Наработки по ПКА были учтены при разработке пилотируемого модуля более известного как ВКА‑23 (воздушно-космический аппарат). Были исправлены ошибки с ориентированием (появились первые приборы), а также в качестве теплозащиты ВИАМ разработал материалы из пенокерамики, позволявшие выдерживать тепловую нагрузку до 1500 °С. Единственный недостатком пенокерамики была высокая хрупкость, поэтому для ее крепления необходима была жесткая конструкция крыла (в дальнейшем это было использовано в конструкциях Шаттла и Бурана).
Проект 48 создавался при сотрудничестве ОКБ‑1 С. П. Королева и НИИ‑1 М. В. Келдыша. В период с 1958 по 1960 годы было разработано три варианта ВКА‑23 отличавшихся геометрическими и массовыми характеристиками. Последний вариант образца 1960 года был рассчитан для выведения полезной нагрузки до 700 кг на орбиту высотой 500 км, в качестве РН была назначена трехступенчатая ракета Р‑7. Специалисты ОКБ‑23 в качестве теплозащиты предложили плиточную пенокерамику, которую первыми практически применили американцы на Шаттле и только потом мы на Буране.
В 1960 году генеральный конструктор ОКБ‑23 Владимир Михайлович Мясищев был снят с должности и назначен руководителем ЦАГИ. Работы по Проекту 48 были прекращены, коллектив ОКБ‑23 был переведен в штат ОКБ‑52 Владимира Николаевича Челомея.
Из остатков коллективов ОКБ‑256 и ОКБ‑23 Владимиру Николаевичу удалось собрать команду разработчиков для создания беспилотного ракетоплана. К сожалению, политические перипетии того времени не позволили начатым работам завершиться. 19 октября 1964 г. созданная комиссия по «расследованию деятельности» ОКБ‑52, оперативно завершив свою работу, все материалы по ракетопланам рекомендовала передать в ОКБ‑155 А. И. Микояна.
29 июня 1966 г., назначенный главным конструктором ОКБ‑155 Глеб Евгеньевич Лозино-Лозинский подписал аванпроект «Спираль», основной задачей которого было создание пилотируемого орбитального самолета (ОС) для выполнения прикладных задач в космосе и обеспечения многоразовых грузовых перевозок по маршруту земля-орбита-земля.
Для запуска ОС на орбиту предполагалось создание двухступенчатого воздушно-космического комплекса (ВКС). Первая ступень ВКС представляла собой многоразовый гиперзвуковой самолет-разгонщик (ГСР) выполненный по схеме «летающее крыло», большой стреловидности с вертикальными стабилизирующими поверхностями на концах крыла. Такая схема позволяла поместить на ГСР вторую ступень, состоящую из сцепки многоразового ОС и одноразового ракетного ускорителя.
Стартовый вес ВКС, согласно аванпроекта, был равен 115 тоннам. Снаряженный ГСР, весом 52 тонн и скоростью до 6 М, должен был доставить ОС на высоту 28–30 км. ОС включив двигатели ускорителя, отстыковывался и выходил на околоземную орбиту с апогеем 130 км.
Конструкция ракетного ускорителя представляла собой двухступенчатую ракету с двумя ЖРД, работающих на ракетном топливе. Маневры на орбите ОС мог совершать при помощи двух штатных ЖРД, используя для корректировки ориентации микродвигатели с автономными топливными системами (двуокись водорода). По программе полета ОС выполнял 2–3 витка и, самостоятельно сойдя с орбиты, на гиперзвуковой скорости снижался в плотные слои атмосферы. Пилотажные свойства ОС должны были обеспечить ему вхождение в атмосферу под большими углами атаки с возможностью бокового маневра, быстрое снижение скорости, планирование и посадку на ВПП. В качестве двигателя используемого на конечном участке полета в конструкцию ОС был установлен ТРД, работающий на керосине.
Примечательно то, что «дефицит» бортового оборудования навигации и управления полетом, характерный для предыдущих проектов ПКА и ВКА‑23 на орбитальном самолете, названном поэтично ЭПОС (экспериментальный пилотируемый орбитальный самолет), был решен с помощью бортовой ЭВМ, обеспечивающей к тому же и автоматическое пилотирование.
Спасение экипажа ЭПОСа, состоявшего из одного пилота, также было тщательно продумано. Кабина орбитального самолета была выполнена в виде отделяемой капсулы с механизмом катапультирования, парашютом, тормозными двигателями для входа в атмосферу и блоком навигационных приборов.
Натурная отработка орбитального самолета велась одновременно в нескольких центрах. Аэродинамику испытывали в ЦАГИ, материалы теплозащиты прорабатывали в ВИАМ, в ОКБ‑155 спроектировали и построили несколько натурных образцов в масштабах 1:2 и 1:3 для симуляции этапов полета в атмосфере и на орбите.
В качестве летающей лаборатории для атмосферных испытаний был выбран Ту‑95 К. Самолеты-модели для отработки атмосферного участка захода на посадку получили кодовое обозначение «105.11» на дозвуковой скорости, на сверхзвуке — «105.12» и на гиперзвуке — «105.13». Переход от одной модели к другой был упрощен за счет применения сквозной схемы конструкции ОС. Трудоемкость перехода была незначительной, так как при усложнении решаемых задач в конструкцию самолета-модели добавлялись более совершенные приборы и оборудование.
Конструкция самолетов‑моделей для испытаний на орбите были изготовлены меньшими по размеру и имели массу оптимальную для выведения на орбиту при помощи штатной РН «Союз». Эти самолеты получили название «беспилотные орбитальные ракетопланы» (БОР). Всего в рамках проекта «Спираль» было построено пять моделей БОР и осуществлено 17 орбитальных запусков.
Применение новых жаропрочных материалов обшивки, просчет аэродинамики, компактность бортового оборудования имело задачу облегчить конструкцию ОС для увеличения объема и массы выводимой на орбиту полезной нагрузки. Такая работа в итоге привела к тому, что расчетная ПН орбитального самолета стала в 2–3 раза больше, чем у штатных РН того времени, а стоимость выведения на орбиту предполагалась ниже в 3–3,5 раза.
Результаты, полученные во время испытательных полетов БОРов, позволили в будущем ускорить разработку «Бурана», а также обосновать выбор аэродинамической схемы орбитальной ступени перспективной авиационно-космической системы МАКС.
В целом БОРы полностью отработали программу полета перспективного ОС: выведение на орбиту, орбитальный полет и маневрирование на орбите, а также спуск и посадку.
Полученное технико-экономическое обоснование проекта «Спираль» не вызвало интереса у руководства страны. Это впоследствии отрицательно сказалось на судьбе проекта, сроки выполнения программы растянулись на многие годы. Постепенно проект «Спираль» переориентировался на летные испытания ОС и ГСР без реальных перспектив создания на их базе авиационно-космической системы.
В 1976 г. начались работы по программе «Энергия-Буран», и судьба проекта «Спираль» была окончательно предрешена.
Интересно сложилась судьба Главного конструктора проекта «Спираль» Г. Е. Лозино-Лозинского, который начинал его в ОКБ‑155 (переименованное в январе 1967 в Московский машиностроительный завод «Зенит»). В 1967 году он стал Главным конструктором ММЗ «Зенит» и возглавил работы по проектированию и серийному выпуску сверхзвукового перехватчика МиГ‑25, а также следующего МиГ‑31, в конструкции планера которого применялись жаропрочные стали и титановые сплавы. За эти работы он получил звание Героя Социалистического труда с вручением ордена Ленина и Золотой медали «Серп и молот». 9 марта 1976 года Глеб Евгеньевич стал Генеральным директором и Главным конструктором нового предприятия НПО «Молния», которое было создано для разработки планера орбитального корабля «Буран» (проект «ОК Буран»).
Любопытен тот факт, что Глеб Евгеньевич при всех перипетиях своей судьбы не оставлял работы по проекту «Спираль». Этому есть подтверждение — 27 октября 1977 года состоялся первый полет «Изделия 105–11» в рамках проекта «ОК Буран» поразительно похожего на дозвуковой аналог орбитального самолета проекта «Спираль» (тот самый дозвуковой 105.11)
Такая многозадачная работа будет прослеживаться «красной нитью» в деятельности шефа НПО «Молния» вплоть до триумфального полета ОК «Буран» 15 ноября 1988 года.
Проект «Спираль», приостановленный резолюцией министра обороны Гречко А. А. и закрытый окончательно Д. Ф. Устиновым, переродился вначале в «Проект 49» (как недорогое дополнение к системе Энергия-Буран) с проработкой базирования и запуска с самолета Ан‑124 (АКС «Бизань»). Затем долгое время оттачивал совершенство конструкций АКС в полетах «Бор‑4», «Бор‑5» и даже летающего прототипа БТС‑02 ОК-ГЛИ (дозвуковая натурная модель ОК «Буран»). Окончательно Проект «Спираль» был завершен и явлен миру в мае 1989 года, как эскизный проект «МАКС».
МАКС — остановленное совершенство
Почему же авиаконструктор Глеб Евгеньевич Лозино-Лозинский не мог расстаться с проектом «Спираль»? Почему он уделял ему столько времени? Почему у этого проекта было столько противников? Попробуем разобраться.
Пилотируемая космонавтика всегда была приоритетом и гордостью научной и технической мысли России. Сегодня — это продолжающиеся работы по МКС, занимающие значительный объем финансирования в космической программе Российской Федерации. Большую часть эксплуатационных затрат программы составляют транспортные операции, выполняемые космическими кораблями (ракетами-носителями) «Союз» и «Прогресс».
Такой консерватизм имеет давние корни. В 1959 году Генсек КПСС Н. С. Хрущев своим волюнтаристским решением по сокращению личного состава вооруженных сил СССР, особенно ВВС и ВМФ, фактически сделал ракеты главным видом вооружения: в обороне — основными ударными силами, а в космосе — единственным средством выведения на орбиту полезной нагрузки. Минобщемаш СССР, образованный в 1955 году, работал не только на оборону (РВСН), но и на мирный космос. Бюджеты были огромные, как и задачи. «Космическая гонка», стартовавшая в 1957 году на фоне глобального соперничества в области стратегических вооружений, поглощала основные ресурсы страны. Руководство СССР не могло позволить себе несколько перспективных, но параллельных проектов, какими бы многообещающими они ни казались в будущем.
Поэтому проект МАКС на фоне гонки вооружений и технологий, неограниченных бюджетов на «догнать и обогнать Америку» выглядел не только непонятным, но и вызывающе дерзким. Когда же «сильные мира сего» от космоса разобрались, что к чему, их негодованию по поводу «гадкого утенка» не было конца. Судите сами, свыше 30 лет идет освоение космоса, выполнено множество пилотируемых полетов, автоматические станции побывали на Луне, Марсе и Венере, из дальнего космоса получены ценные данные. Все хорошо — перспективы и планы развития, а тут явление «убийцы ракетной отрасли». Да как он смеет покусится на самую передовую отрасль отечественной промышленности!
Стоп, а действительно ли она такая передовая, эта отрасль? Цифры — упрямая вещь, говорят господа экономисты и математики. Если посмотреть на космическую отрасль с экономической точки зрения, то из передовой она быстро становится отстающей и убыточной. Не смотря на все усилия мирового технического прогресса, стоимость выведения полезной нагрузки на орбиту Земли за 58 лет подешевела весьма незначительно. Помимо этого, выбранный способ выведения значительно ограничил возможности человечества по пилотируемому освоению космоса. За такой длительный период времени человек так и не вышел за пределы околоземного пространства. Правда, он достиг кооперации в космических программах. Программа международной космической станции (МКС) доказала, что человечество, если захочет, сможет реализовывать совместные мирные и научные проекты в космосе.
Но, опять же, безжалостная экономика ставит крест на дальнейшем развитии такой программы. Сейчас основными кораблями, доставляющими на орбиту экипажи, средства жизнеобеспечения и оборудование для научных исследований являются РН «Союз» и «Протон». Стоимость таких транспортных операций находится в диапазоне 0,87–0,9 млн.рублей за каждый килограмм доставленного на орбиту груза. Для сравнения: стоимость подобной операции по программе Спейс Шаттл в среднем равна 0,65 млн. рублей за килограмм в ценах 2015 года. Если бы не оборонные интересы мировых государств и России, крах космической отрасли был бы неизбежен.
Дорогая пилотируемая космонавтика, не смотря на многолетние успешные запуски, до сих пор остается самой опасной отраслью промышленности. Дело в том, что аварийное спасение экипажа с МКС решено на технических проработках 30‑ти летней давности (покидание орбитальной станции на специальном аварийном корабле типа «Союз»), но спасение экипажа с пилотируемого корабля практических решений пока не имеет. Катастрофы кораблей программы Спейс Шаттл, неудачные пуски РН «Протон» и РН с АМС «Фобос-Грунт» только повысили градус опасности работы на орбите. Не стоит забывать про земли отчуждения, куда падают отработавшие части РН после старта на орбиту. Площадь таких земель в Казахстане уже исчисляется миллионом гектар!
Все это явно показывает, что человечество с ракетным выведением на орбиту зашло в технический и технологический тупик. Альфа Центавра, о которой грезили фантасты 20 века, так и осталась для человечества далекой мечтой.
Чем же МАКС может помочь? С экономической точки зрения стоимость выведения килограмма груза у МАКС будет составлять около 60 000 рублей!
По спектру решаемых задач МАКС во многом опережает заокеанского брата Спейс Шаттл. Замечу, что все эти задачи были проработаны коллективами свыше 60 предприятий и научно-исследовательских институтов. Вот не полный список этих задач:
- Выведение на околоземную орбиту и возврат с орбиты полезных грузов;
- Транспортно-техническое обеспечение космических объектов различного назначения;
- Снятие с орбиты аварийных объектов (например, отказавших ИСЗ);
- Проведение аварийно-спасательных работ на орбите, в том числе в 12‑ти часовой готовности к старту;
- Проведение научно-технических и технологических экспериментов в космосе.
В 1995 году по проекту МАКС были сформулированы задачи двойного назначения, которые позволили ему попасть в программу вооружений (в разработке этих задач принимал участие и автор этой статьи). Главной проблемой, которую решал МАКС в интересах МО РФ, была оперативная комплексная разведка и целеуказание как стационарных объектов, так и мобильных воинских соединений (например, авианесущей ударной группировки флота США, состоящей из трех авианосцев с кораблями сопровождения). Рассматривались и ударные варианты МАКС, то есть АКС со средствами поражения (удар с орбиты).
Эти задачи могут быть выполнены благодаря неоспоримым техническим возможностям МАКС и его преимуществам перед существующими и перспективными РН и ИСЗ:
- Возможность запуска в любом направлении на орбиту в пределах азимута от 0° до 97°;
- Возможность широкого маневрирования в продольной и боковой плоскостях на орбите (система противоспутниковой обороны противника при таких маневрах будет не в состоянии не только идентифицировать его как опасный ИСЗ, но и уничтожить);
- Оперативность применения (старт через 12 часов);
- Возможность возврата полезных грузов и их многоразового использования;
- Возможность возврата МАКС в исходное положение при отмене пуска;
- Возможность использовать существующие аэродромы 1 класса, дооборудованные необходимыми для МАКС средствами заправки, наземного технического и посадочного комплекса.
- Возможность использования в качестве летающей лаборатории для отработки технологии гиперзвука.
- Практическая неуязвимость стартового комплекса (самолет-разгонщик с АКС) на земле. Старты можно осуществлять с таких аэродромов, до которых ядерные, крылатые и обычные ракеты не смогут долететь.
Вот оно, скажет читатель, то самое средство и, будет отчасти прав. Проект МАКС, не смотря на все свои преимущества и возможности, был окончательно забыт после 1997 года. На одноименном международном авиа-космическом салоне (МАКС‑97) достижение научно-технической мысли авиационных конструкторов сыграло свою последнюю роль в качестве диковинного экспоната.
В 2001 году не стало главного конструктора МАКС Глеба Евгеньевича Лозино-Лозинского. НПО «Молния», лишившись своего первого генерального директора, пыталось выжить в условиях рыночной экономики. После 2005 года на головном предприятии программ «Энергия-Буран» и МАКС начались непонятные широкой публике события.
2010 год, март. Из «Обращения ветеранов «НПО «Молния» к Президенту, Правительству, Генеральной прокуратуре, ФСБ, МВД (опубликовано на сайте «Союза рабочих Москвы»)
«… ситуация на предприятии весной 2010 года стала просто катастрофической».
«… в Арбитражном суде г. Москвы находится на рассмотрении иск о признании ОАО «НПО «Молния» банкротом и введение процедуры банкротства».
«… в Арбитражном суде г. Москвы вынесено решение об отчуждении у ОАО «НПО «Молния» недвижимого имущества (здания) площадью более 7000 кв.м в счет погашения ранее взятого кредита в 150 миллионов рублей…».
«… общая сумма кредиторской задолженности превышает 600 млн. руб., из них просроченная и большей частью уже оформленная кредиторами в виде исполнительных листов — около 500 миллионов рублей…».
«… катастрофически сорвано выполнение всех (!!!) государственных оборонных заказов…»
«… уничтожаются уникальные производства и научно-технические заделы нашего предприятия..»
«… все заделы по инновационным тематикам, (в т. ч. перспективной МАКС), работы по которым велись по настоящее время и которые были на учете предприятия в виде незавершенного производства, по решению генерального директора были списаны либо подготовлены к списанию. Все работы заброшены, специалисты вынуждены были уйти сами или уволены по сокращению…».
В 2005–2010 годах большинство технической документации и часть оборудования исчезли с территории НПО «Молния» в неизвестном направлении. О последствиях судите сами.
22 апреля 2010 года РН «Атлас‑5» стартовала с площадки SLC‑41, базы ВВС США на мысе Канаверал. Она доставила на околоземную орбиту маленький аппарат по свои очертаниям напоминавший беспилотный вариант АКС из программы МАКС. Этот новый ИСЗ носил замысловатое название Х‑37 В. Проведя на околоземной орбите свыше 250 суток, 3 декабря 2010 года ночью беспилотник приземлился на ВПП базы ВВС США Вандерберг. Правда, нельзя сказать, что приземление было удачно, потому что при посадке у Х‑37 В подломилась передняя стойка шасси. После такого «успеха» — самолетик совершил еще два полета. Сейчас же, когда была написана эта статья, он совершает свой четвертый продолжительный полет.
Для чего же США и Пентагон озадачились таким аппаратом, отказавшись от программы Спейс Шаттл и согласившись на «невыгодные» с экономической точки зрения условия доставки грузов и экипажа на МКС русскими ракетами-носителями? Вот что сообщал портал Lenta.ru о первом полете Х‑37 В: «В ходе этого испытания военные проверяли жаростойкое покрытие корпуса аппарата, а также его управляемость при полете на гиперзвуковой скорости».
Дальше, читаем документ «Национальная космическая политика США» образца 2006 года, в котором говорится о некоем космическом аппарате, предназначенном для обкатки технологий будущего космического перехватчика, позволяющего инспектировать чужие космические объекты и, если нужно, выводить их из строя кинетическим воздействием (логичное продолжение проекта Dyna-Soar/Falcon HTV‑2, не так ли?).
Военные астронавты США, успешно выполняющие задачи по гиперзвуку и перехвату, наверно отрабатывают и другие задачи. Например, разведки — в январе 2012 года английский портал The Register высказывал предположение, что находившийся на орбите с 5 марта 2011 года X‑37B следил за китайским модулем Тяньгун‑1 (первый модуль китайской орбитальной станции). Если есть разведка, то и до целеуказания один шаг — всего-то нужно наладить надежный и быстрый канал передачи данных и такие мобильные комплексы с МБР «Ярс» и «Тополь-М», станут уязвимыми для зорких глаз Х‑37 В и крылатых ракет, подлетающих в режиме отключенных РЛС.
Еще одной замечательной характеристикой летающего на орбите Х‑37 В является масса выводимой полезной нагрузки — 900 кг (для сравнения, у пилотируемого АКС МАКС она равна 1300 кг, у беспилотного варианта — 10 000 кг). Это может быть не только разведывательная аппаратура, но и парочка ракет класса «космос-земля». Так что пара Х‑37 В (разведчик и космический ракетоносец), находящиеся на боевом дежурстве в космосе, могут стать тем самым орудием мгновенного глобального удара (Prompt Global Strike (PGS), инициатива Армии США по разработке системы, позволяющей нанести удар обычным (неядерным) вооружением по любой точке планеты в течение 1 часа), который на гиперзвуке передаст неожиданный «привет» с орбиты.
Проект Х‑37 В это только полбеды. Предположительно, проект МАКС имел существенное влияние на программу Dream-Chaser (поразительно похожий на «Бор‑4») с РН «Атлас‑5» и самолет-разгонщик WhiteKnightTwo (фирмы Virgin Galactic) — схожим с нашим самолетом «Геракл» (триплан Молния — 1000). Как говориться, найдите отличия в технической идее. При внимательном изучении этих программ можно найти много схожего с тем, что наши авиакострукторы проработали до 1989 года. Какие же сюрпризы нам ждать от «Бегущего за мечтой», именно так переводится название Dream-Chaser, остается только гадать или уповать на нашу СВР.
Что же получается? РН «Атлас‑5», для которой наш концерн «ОДК» делает и поставляет двигатели РД‑180, де факто, невольно или по незнанию, способствует становлению программы PGS, направленную в частности на слишком «агрессивную» и независимую Россию? А наша любимая космическая отрасль, продолжает дальше запускать успешно ракеты к шлюзам МКС, вкладывая заработанное в проект «Ангара»? Я уже не спрашиваю, как обстоят дела с перспективными военно-космическими программами у РСК МиГ (наследника ОКБ‑155) и концерна «Технодинамика», в состав которого вошло то, что осталось от НПО «Молния»?
Россия сейчас стоит на пороге многих судьбоносных решений, несмотря на несмолкающий гвалт обвинений в агрессии и расширяющиеся экономические санкции. Достаются с пыльных полок и возобновляются многие программы из сферы вооружений, остановленные в далеком 1991 году. Какая же цена возврата России в гонку инноваций по освоению пилотируемого космоса? Для справки: по оценкам экспертов в 1995 году Проект МАКС в реализации «под ключ» стоил бы 2,5 млрд. долларов (включая гражданскую и военные программы). Это в десять раз меньше затрат, которые понесла Россия на организацию и проведение Зимней Олимпиады в 2014 году или в пять раз меньше расходов на проведение Чемпионата мира по футболу в России в 2018 году. Конечно, развитие спорта это хорошо, важно и необходимо. Но было бы лучше, если созданные в 2015 году Воздушно-космические силы в своем арсенале имели не только спутники, ПВО и авиацию.
МАКС не потерял свою актуальность и сейчас, ведь не случайно, что он до сих пор находится в списке перспективных, реализуемых и опасных проектов, которые Агентство DARPA ежегодно предоставляет в виде закрытого доклада для Конгресса и Президента США. Может, пора вернуться к Проекту МАКС, чтоб не дать забывчивому заокеанскому соседу сделать опрометчивый шаг и возвратиться к отжившей свой век политике геополитического гегемонизма?
Алексей Леонков
