Как и Сирию сегодня, Испанию в 1937 году раздирала гражданская война, в которой участвовали другие государства. Левосоциалистическое республиканское правительство поддерживал Советский Союз, право-монархические силы во главе с генералом Франко – фашистская Италия и национал-социалистическая Германия. Этот конфликт определил общие черты всех войн XX и XXI века не только потому, что Третий Рейх «обкатывал» здесь методы, которые им позже широко применялись. Именно события в Испании дали понять: какие бы светлые идеалы ни преследовал неприятель, против современного оружия он не устоит. Кроме того, в Испании появилось понятие информационной войны, в которую были втянуты тысячи художников, писателей, журналистов, да и вообще все цивилизованное человечество. Эта война ушла в глубочайшие философские бездны, к простому человеку, и именно пьянящая атмосфера свободы, которая царила в Мадриде, Барселоне притягивала в них ведущих писателей и журналистов своего времени. Здесь были Хемингуэй, Оруэлл, Экзюпери, Оден, Кестлер, а также тысячи других добровольцев, многие из которых напрямую участвовали в боевых действиях, а после подарили миру такие произведения как «По ком звонит колокол», «Испания в крови», «Герника» и многие другие. В массе своей это были люди левых взглядов, и на тот момент у них не стоял вопрос, на чьей стороне воевать. Они видели, как рушится мир господ и плебеев, как простые люди начинают чувствовать, что способны взять власть в свои руки, улыбаясь говорят друг другу «товарищ», вкладывая в это совсем не то, что стало принято вкладывать в застойную эпоху СССР. Впрочем, были и добровольцы из других стран, которые воевали на стороне Франко. Так, немало бывших белогвардейцев примкнуло к монархическим силам, стремясь хоть так отомстить большевикам. Революцию в Испании сегодня невозможно рассматривать в отрыве от ее художественного воплощения, от информационного поля вокруг этой войны.
Репетиция Второй мировой
Несмотря на помощь, которую Италия и Германия оказывали повстанцам, сходу отбить Мадрид им не удалось. Республиканская армия, уступавшая в организации, смогла противостоять националистам. Однако, и совершить контратаку она оказать неспособна, и к концу 1936 года обе стороны конфликта потеряли всякие надежды на быстрое его разрешение. Поняв, что война завязла в окопах, Франко решил изменить тактику и захватить республиканский север Испании - Астурию, Кантабрию и Страну Басков. Это был одни из самых промышленно развитых и в то же время самый разобщенный регион страны. Все три его части фактически являлись самостоятельными государствами со своими правительствами, вооруженными силами и валютой.
Первой целью Франко стала страна Басков. 50-тысячной Северной армии Эмилио Молы с 200 орудиями, 150 самолетами и 50 танками баски могли противопоставить лишь 30 тысяч солдат, 60 мелкокалиберных пушек, 25 самолетов и танков, которыми руководил Хосе Антонио Агирре. Несмотря на скудные поставки продовольствия, оружия и почти полностью отсутствовавшей поддержки со стороны республиканских властей, баски отчаянно сражались за каждый метр своей земли. Именно тогда Франко решил применить свое главное оружие – авиацию, господство в воздухе которой было на тот момент абсолютным. Советские ВВС поддерживали республиканское коммунистическое правительство, но в их планы не входило помогать анархистам и троцкистам, которые воевали за Республику, требуя свержения правительства в Мадриде. 1 апреля немецким добровольческим легионом «Кондор» был уничтожен баскский поселок Дуранго, а 26 апреля был стерт с лица земли город Герника, и именно это событие остается сегодня самым известным эпизодом испанской революции.
40 тонн бомб для 4 тысяч жителей
Герника – старинный и священный для басков городок с населением в 3700 человек на 1937 год. Здесь росло дерево, под которым в старину проходили народные собрания и принимало присягу правительство, было много старинных домов и храмов. Герника находилась недалеко от линии фронта, но еще не видела войны. Что касается военных целей, то здесь существовало 3 фабрики, в том числе по производству авиабомб, а также стратегически важный мост, а значит, с военной точки зрения атака города была оправдана. Немецкие пилоты чувствовали себя спокойно, потому что у Герники не было не только абсолютно никаких систем ПВО, но даже наблюдательных постов.
В 16.30 над городом пролетел «Дорнье» Do.17, сбросивший несколько фугасных бомб. После этого появились три итальянских бомбардировщика «Савойя-Маркети» SM.79, которые ударили по дорогам и мостам, чтобы затруднить отход республиканцев, однако несколько бомб попали в город. К шести часам все стихло, и, казалось, бомбардировка закончилась, однако в половину седьмого появились самолеты немецкого легиона «Кондор». 18 "Юнкерсов" Ju 52 под прикрытием пятерки истребителей Хейнкель Не 51 в течение часа сбросили на город около 40 тонн фугасных и зажигательных снарядов, в том числе термитных бомб ECB1. Бомбардировщики шли звеньями по 3 самолета, оставляя после себя полосу разрушений шириной в 150 метров. Именно зажигательные, а не фугасные бомбы были главной причиной разрушений. Связано это с тем, что бомбовая нагрузка самолетов того времени была сравнительно невелика, а точность попадания низка, поэтому использовать только фугасные бомбы было бессмысленно. Ситуация усугублялась тем, что в Гернике не было своей пожарной части, а когда огнеборцы прибыли из Бильбао, было уже поздно: 75% зданий погибло в огне, как и множество жителей, которые сгорели под завалами. Истребители сопровождения, пользуясь отсутствием противодействия, летали над дорогами, расстреливая бегущих из города людей.
Спустя много лет после войны, советский корреспондент А. Медведенко в своей книге «Герника продолжает борьбу» собрал воспоминания очевидцев.
Хосе Ибаркоа: «На моих глазах один самолет, летевший на небольшой высоте сбросил несколько бомб в районе железнодорожного вокзала, на платформе которого были люди… …все кругом полыхало и рвалось… …на моих глазах два «хейнкеля», снизившись до 20-30 метров, буквально охотились за людьми. Они сгоняли несчастных в группы и расстреливали их. Со стороны гостиницы были слышны крики и рыдания: женщины руками раскапывали руины, под которыми заживо были погребены их дети, всего за несколько минут до налета игравшие на тротуаре».
Хосефа Бильбао: «…из своего укрытия я видела, как одна или две бомбы угодили в центральную площадь как раз в тот момент, когда на ней находились люди, не успевшие скрыться в убежищах… …Бомбы взрывались, поджигая все вокруг, разбрасывая брызги раскаленного термита. До сих пор перед моими глазами стоит женщина, облепленная этими брызгами, мгновенно превратившаяся в живой факел».
О количестве жертв среди мирного населения данные сильно разнятся, что напрямую зависит от политических воззрений считавших. Историки, симпатизирующие Франко, говорят о 120 погибших, в Стране Басков принята цифра в 2000 жертв. Подсчитать точное количество погибших под завалами оказалось невозможно, так как уже спустя два дня после бомбардировки город заняли войска повстанцев. Стоит отметить, что даже в рамках войны в Испании, не говоря уже о Второй мировой войне, бомбардировка Герники не является самой крупной как по количеству сброшенных бомб, так и по жертвам среди мирных жителей. И если бы не усилия двух человек, вполне вероятно, что этот эпизод вскоре стерся из памяти. Их имена – Джордж Стир и Пабло Пикассо.
Журналист и художник
Джордж Стир родился в 1909 году в Южной Африке в семье менеджера одной из крупных газет. Учился в Англии, после чего начал работу в издании Yorkshire Post. В 1935 году он отправляется в качестве военного корреспондента на Вторую итало-эфиопскую войну, где пишет для газеты The Times заметки, в том числе и о том, что итальянские войска широко используют отравляющий газ, а также бомбят позиции Красного Креста. В Гернику Стир прибыл на следующий день после бомбежки и написал несколько репортажей, которые напечатали сначала в Times, потом в New York Times, а затем и во многих других изданиях. Именно эти заметки легли в основу всех исследований бомбежки Герники, и именно они стали причиной многих мифов о ней. Текст первой новости:
Трагедия Герники
Авиация уничтожила город
БИЛЬБАО, 27 апреля 1937 г. Герника, самый древний город Басков и центр их культурных традиций, был вчера вечером практически полностью разрушен воздушными атаками мятежников. Бомбардировка этого открытого города, находящегося далеко от фронта, длилась три часа пятнадцать минут. В течение этого времени мощная немецкая воздушная флотилия, состоящая из трех типов самолетов: бомбардировщиков Юнкерс, Хейнкель и истребителей Хейнкель, непрерывно сбрасывала на город 50-килограмовые бомбы, а также по предварительным данным более трех тысяч киллограмовых алюминиевых зажигательных снарядов. Истребители в это время низко летали вдали от города, расстреливая тех, кто искал убежище в поле.
По количеству убитых и степени разрушений, а также по принципу выбора цели бомбардировка Герники не имеет прецедентов в военной истории. Герника не была военной целью. Очевидно, что целью подобных действий была деморализация гражданского населения и разрушение Колыбели наций басков. Тактика бомбардировок, возможно, будет интересна тем, кто изучает новую военную науку. Вот она. Сначала небольшие группы самолетов сбрасывали на город тяжелые бомбы и ручные гранаты, делая налет на тот или иной район в строгом порядке. Затем истребители, летавшие очень низко, расстреливали тех, кто в панике выскакивал из укрытий, некоторые из которых были пробиты 50-килограмовыми бомбами, которые оставляли после себя воронки диаметром в семь с половиной метров. Многие были расстреляны прямо на выходе. Огромное стадо овец, брошенное на рынке, также было уничтожено. Целью этих действий было, по-видимому, загнать население обратно под землю, поскольку далее появилось еще не менее 12 бомбардировщиков, сбрасывавших тяжелые зажигательные бомбы на руины.
Логика бомбардировки этого отрытого города была следующей. Сначала гранаты и тяжелые снаряды, чтобы посеять у населения панику. Затем – расстрелять это население, чтобы заставить его вернуться снова под землю. И, наконец, тяжелые и зажигательные снаряды, чтобы разрушить и поджечь дома и похоронить под ними свои жертвы.
Стир отсылает в редакцию фотографии фрагментов неразорвавшихся бомб, на которых видна гравировка в виде имперского орла и клеймо немецкого завода. Кроме того, именно он говорит о тысячах, а не сотнях погибших и приводит тот факт, что в момент налета немецкой авиации в Гернике проходила ярмарка, хотя позднейшие исследования говорят о том, что она была отменена из-за военного положения. Но это уже не имеет никакого значения. Публикации Стира имели колоссальный резонанс во всем мире, и повстанцам приходится оправдываться. В подконтрольной Франко прессе появляется заметка, в которой говорится:
«Мы хотим заявить всему миру со всей определенностью, что преступник Агирре (Глава баскского правительства) распространил гнусную ложь, обвинив нас в поджоге Герники. Баски и весь мир должны знать, что это Агирре сжег город. Нет другой правды кроме этой». Эту версию подхватили и многие газеты во Франции, Германии.
В свою очередь Агирре через два дня выступил с заявлением:
«Перед богом и историей, которые могут осудить, утверждаю, что в течении трех с половиной часов германские самолеты с невиданной доселе яростью и жестокостью бомбардировали беззащитный исторический город Гернику, превратив его в пепел, расстреливая из пулеметов женщин и детей».
Германия отрицала участие «Кондора» вплоть до конца войны, и лишь на Нюрнбергском процессе глава Люфтваффе Герман Геринг признал этот факт. Когда его спросили: «Вы помните Гернику?», он ответил: «Гернику? Да, помню. Это было нечто вроде пробы сил нашей авиации». Когда ему напомнили о жертвах среди мирного населения, он сказал: «Что же, очень жаль… но мы не могли поступить по-другому. В тот момент проба сил могла быть только в Гернике».
Был и другой вопрос, который на протяжении многих лет занимал прежде всего испанцев: кто именно отдавал приказ об уничтожении Герники, и знал ли Франко о готовящейся операции? Ходили легенды, согласно которым генерал, якобы, даже устроил выволочку командованию «Кондора» за уничтоженный баскский город. Удивительно, но документы, говорящие о том, что генерал был в курсе бомбардировки, появились в испанской печати еще при его жизни, в 1960-е годы. Телеграмма Франко, направленная из своей ставки 7 мая 1937 года, гласит:
«Я прошу Сандера сообщить в Берлин следующее. Герника, город с пятитысячным по крайней мере населением, расположенный в шести километрах от линии фронта, очень важный узел коммуникаций, имеющий завод по производству боеприпасов, бомб и револьверов, стал 26 апреля местом скопления отступающих частей противника и сосредоточения его резервов. Воинские соединения, находящиеся на линии фронта, обратились непосредственно к авиации с просьбой подвергнуть бомбардировке этот дорожный узел, что было исполнено германской и итальянской авиацией».
Имперский орел, рабочий, колхозница
Республиканцы понимали пропагандистское значение Герники и стремились максимально использовать его. Выпускались многочисленные плакаты, изображавшие плачущих женщин, детей и падающие на них бомбы, обличительные листовки и заметки в прессе. Именно с этой целью легитимное правительство Испании решило принять участие в международной выставке в Париже в 1937 году. Официальная цель этой выставки, которая проводится с 1851 года – стать проводником индустриализации и открытой площадкой для демонстрации технических и технологических достижений. Но в эпоху диктаторов каждый режим стремился показать не столько достижения народного хозяйства и промышленности, сколько свою мощь и величие.
В 1937 году в Париж привезли специально созданную для выставки скульптуру Веры Мухиной «Рабочий и Колхозница», которая только по ее окончании нашла пристанище на ВДНХ в Москве. Рядом с этим изваянием находился огромный павильон Национал-Социалистической Германии в форме римской цифры III, символизирующей нерушимый Третий Рейх, которую венчал огромный имперский орел. Именно в таком соседстве находился павильон Второй Испанской Республики стремящейся, с одной стороны, показать себя сильной, а с другой - привлечь внимание к гражданской войне, и по возможности убедить мир в том, что она заслуживает помощи не только со стороны Советского Союза.
Денег у республиканского правительства было совсем мало и на такие огромные павильоны, как у СССР и Германии, их явно не хватало. Было решено показать народное искусство Испании при помощи танцоров фламенко и музыкантов, а современное творчество представить работами авангардистов и модернистов (на входе в павильон была установлена скульптура Альберто Санчеса «Путь испанского народа, ведущий к звезде»). Однако вскоре стало понятно, что площадке не хватает какой-то одной большой и главной детали. Было решено заказать кому-то из известных испанских художников большое полотно, которое на примере Герники показало бы страдания испанского народа.
Пожалуй, самым известным испанским художником на тот момент был Сальвадор Дали, но он категорически отказался хоть как-то участвовать в создании павильона, так как горячо симпатизировал Франко. Тогда выбор пал на Пабло Пикассо, который сразу откликнулся на предложение. Причины, которые побудили художника ввязаться в столь сложную политическую ситуацию вокруг «Герники», заключаются в том, что, во-первых, ему действительно претила война, и, хотя сам он лично ее не видел, заметки Стира поразили его до глубины души. Во-вторых, многие в 1937 году считали, что Пикассо «исписался», оторвался от реальной жизни и рисует только корриду, минотавров и «прочую мифическую глупость». Полотно о современности должно было вернуть ему прежнюю славу. Ну и в-третьих, республиканское правительство предложило художнику немалые деньги, а уж деньги Пикассо всегда ценил. Когда одна дама, увидев «Гернику», сказала: «Я все никак не могу понять, что здесь нарисовано», он в шутку ответил: «здесь нарисовано 500 тысяч долларов, мадам».
Путь длиной в тысячи лет
«Герника» только на первый взгляд кажется фантазией безумца. На самом деле она продолжает традиции мировой и испанской живописи, является воплощением философии войны XX, да и XXI века, которая в свою очередь берет начало в многовековой истории западного мира, и чтобы понять ее замысел, нужно обратиться к анналам гуманитарного права и художникам, предшествовавшим Пикассо.
Бытует мнение, что древние общества действовали по принципу «кто сильнее, тот и прав» и не знали законов войны. Во многом это действительно так: триумф победителя чаще всего сопровождался кровавой бойней и полным уничтожением всего племени противника. Однако, как показали археологические раскопки, еще в древности практиковались вправления суставов и даже трепанация черепа, а значит раненых не бросали умирать и заботились о них. Изучение быта диких племен также позволяет понять, как велись войны в первобытные времена. В Папуа, например, противника всегда предупреждают заранее о начале войны и наконечники стрел не имеют зазубрин, чтобы не наносить излишнего вреда. Боевые действия прекращаются на 15 дней, когда убивают или тяжело ранят воина, и перемирие считается настолько сакральным обычаем, что враждующие стороны даже не выставляют часовых.
Как ни парадоксально, на отношение к войне огромное влияние оказала эволюция рабовладельческого общества, начиная с 3 тыс. лет до. н. э. Убивать всех жителей побежденного племени или государства оказалось невыгодно и, несмотря на отвратительную суть рабства, это был большой шаг вперед в развитии человечества. Конечно, кровавая резня и бесчисленное количество жертв среди мирных жителей продолжало сопутствовать любой войне того времени, хотя существовали и поразительные исключения. Так, цивилизация хеттов, открытая только в XIX веке, имела удивительно гуманные правила ведения войны: они объявляли войну и подписывали мирные договоры, население побежденных городов не страдало. С городами, которые оказывали сопротивление, обходились более жестоко, однако захват людей в рабство и массовые казни были довольно редки. И все же, древний мир строился на силе и жестокости, и хороший тому пример – Рим. В этой крупнейшей древней империи закон был поднят на небывалую доселе высоту, однако его действие прекращалось за ее пределами. По сути, война объявлялась не только вражеским государствам и их вооруженным силам, но и вообще всем, кто находился за границей.
Появление Христианства не сильно способствовало гуманизации войны, несмотря на то, что в Священном Писании утверждается, что все люди созданы по образу и подобию Бога, а убийство объявляется одним из смертных грехов. Проблема заключалась в том, что Христос ничего не говорил о войне и о том, как надо ее вести. Поэтому, вопрос о том, применима ли заповедь «Не убий» и «Возлюби врага своего» к войне, а не только к личной жизни паствы, обсуждается среди христианских философов вот уже много веков.
Выход был найден святым Августином в V веке, который ввел доктрину справедливой войны, заимствованную у стоиков. Суть справедливой войны заключается в том, что естественный порядок является отражением божественного порядка, а законный правитель может устанавливать порядок на земле. Таким образом, война, объявленная справедливой, ведется по воле Бога, а противник – враг Господа, и поэтому ведет несправедливую войну. По мнению Августина, справедливая война - это война между грехом и справедливостью, и любая победа в ней, даже одержанная грешниками, является карой Божьей. Концепция справедливой войны дала возможность правителям оправдывать зверства своих войск и развязывать самые кровопролитные войны. Один из ярчайших тому примеров – крестовые походы.
В эпоху просвещения появились новые философы, которые заявляли о том, что чрезмерное насилие является неприемлемым, однако на практике их идеи применялись мало. Вооруженные формирования того времени представляли собой группы мало оплачиваемых наемников, которые жили грабежом мирных жителей как на своей, так и на вражеской территории, и ни о каком гуманизме слыхом не слыхивали. Ситуация изменилась только после реформ Людовика XIV и Фридриха II, в ходе которых были созданы регулярные армии, национальные по духу и составу.
Именно это позволило появиться на свет в 1762 году трактату Руссо об общественном договоре, в котором он отвергает прежнюю теорию справедливой войны и впервые за всю историю человечества вводит понятие комбатантов (от фр. сombatant — сражающийся, т.е. людей, принимающих участие в боевых действиях) и некомбатантов (тех, кто не участвует в войне). Руссо заявил, что война - не отношения между людьми, а отношения между государствами, и люди становятся врагами случайно, не как человеческие существа и даже не как граждане, а как солдаты. Руссо заявил, что война может вестись против солдат, но никак не против мирного населения. Цель войны по Руссо – победа над вражеским государством, но не над его населением. Проблема заключалась в том, что во многих странах была введена всеобщая воинская повинность, и гуманитарные принципы, заложенные Руссо, соблюдались крайне редко.
Концепция Руссо стала для европейской цивилизации некой ступенью, с высоты которой она смогла оценивать конфликты. Именно оценивать, а не менять их суть: хорошим тому примером служат наполеоновские войны, в которых число бессмысленных жертв было колоссальным. А первая мировая война дала понять, что мир с первобытных времен изменился лишь в том, что люди изобрели множество новых способов убивать друг друга.
И все же, именно понятие войны Руссо лежит в основе нашего мироощущения сегодня:
- Убийство мирных жителей – плохо;
- Бессмысленная жестокость – плохо;
- Война должна иметь благую цель;
- Война – зло.
Уничтожение пространства
Развитие философской мысли отразилось и на произведениях искусства, и в том числе на живописи. Рассмотрим две картины испанских предшественников Пикассо.
На картине Диего Веласкеса «Сдача Бреды» (1634) изображен момент передачи ключей голландского города главнокомандующему испанскими войсками 5 июня 1625 года. С военной точки зрения осада Бреды была крайне рискованным и абсолютно бесполезным предприятием, но с точки зрения политики имела большой эффект, и именно поэтому Веласкесу и было заказано это полотно. Оно исключительно потому, что является одним из первых, в котором победители и побежденные изображены одинаково. Изображая голландцев, Веласкес демонстрирует очевидный гуманизм. Во многом на художника повлияло личное знакомство со Спинолой, главнокомандующим испанскими войсками, который был одним из самых гуманных военначальников своего времени. Именно поэтому он изобразил передачу ключей как акт гуманизма, а не так, как это было тогда принято - скачущий на белом коне по трупам император с флагом в руке.
Художник 17 века говорит: «надо оставаться людьми, несмотря на войну, несмотря на то, на какой ты стороне». Мир Веласкеса целен.
На полотне другого испанца Франсиско Гойи «Третье мая 1808 года в Мадриде» (1814) показан расстрел французскими оккупантами повстанцев в Мадриде сразу после подавления восстания. Новаторство Гойи заключается в том, что здесь показана совсем другая философия войны. Человек, стоящий на коленях - огромный, беззащитный великан. Если он поднимется, то станет на две головы выше всех вокруг. Он раскинул руки, черты лица пронзительны, полны отчаяния и страха. Лица французских солдат наоборот не видны, и в целом их отряд обезличен, похож на сороконожку. Они – олицетворение зла, ужаса и предательства. Это не люди, а орудия убийства с дулами винтовок вместо лиц.
Художник XIX века говорит: война - насилие, уничтожение лишенными человеческих черт существами беззащитных людей, мирных жителей.
Но убийцы все еще смотрят в глаза своим жертвам, а Мадрид, Герника остаются прежними, стоит только смыть кровь с мостовой.
Пикассо начал работу над картиной, сняв для этого студию на втором этаже бывшего хлебного склада, куда мог влезть холст размером 3,5 на 7,2 метра. В студии, кроме него, работали еще два человека: Жак Видаль смешивал краски, а фотограф и любовница художника Дора Маар с фиксировала этапы творчества. Именно эти снимки дают понять, как выкристаллизовывался образ картины. Первоначально полотно было более политизированным: судя по всему, Пикассо пытался потакать пожеланиям республиканцев.
Но постепенно из него уходила как политика, так и надежда:
- В эскизах место действия Пикассо определил на главной площади, но позже перенес его в замкнутое пространство (подвал);
- Воин в первом наброске сжимал кулак в традиционном антифашистском приветствии республиканцев, да и вообще, больше походил на древнегреческого гладиатора, но в окончательной версии он превратился в лишенный всякого героизма расчлененный труп, сжимающий обломанный меч;
- Из раны на теле лошади в набросках вылетал маленький пегас, символизирующий надежду, но позже он был убран;
- Единственная деталь, которая оставляет на законченном полотне хоть какую-то надежду – крошечный, почти незаметный цветок, растущий у ног мертвого воина, да стигматы на его ладонях;
«Герника» стала вершиной творчества Пикассо, потому что в ней сошлись два обстоятельства. Первое – техника живописи: Пикассо вместе с другими своими коллегами по цеху с начала XX века занимался тем, что ломал классические каноны. Второе – то, что весь мир также перевернулся вверх дном.
Пикассо использует в Гернике классические для батальных полотен сюжеты: воина, который в прошлые столетия был исполнен гордости и величия. Лошадь, также один из главных сюжетов живописи предыдущих веков, обезображена агонией. Изуродованы и женщина с младенцем на руках, и погибающий в огне человек. Свет, который чаще всего нес в живописи что-то позитивное, здесь высвечивает из тьмы только ужас (и в этом видна связь Пикассо и Гойи).
Черно-белое полотно вбирает в себя огромное количество газетного текста. Безразлично наблюдающий за всем происходящим бык олицетворяет хаос и безвременье. Эта картина, с одной стороны – модерн, но она отсылает к древним мифам. Это кубизм, но в то же время - классическое произведение со скорбящими женщинами, падшим героем и пирамидальной композицией.
Пикассо говорит: война в XX веке это не битва достойных противников. Это не убийство безвинных людей. Это уничтожение пространства, того мира, в котором мы живем, разума, мышления.
Спины зрителей
Картину мало кто понял, в том числе и ее заказчики, что вполне закономерно. Республиканцы хотели видеть полотно, которое в большей степени отвечало бы большевистским ценностям. Отказаться от «Герники» они уже не могли, но и особого восторга не испытывали. Испанцы пытались найти в полотне детали, напрямую относящиеся к гражданской войне, и вскоре нашли их. Так, быка они интерпретировали как символ Испании, которая безразлично наблюдает за страданиями своего народа (отсылка к тому, что Франко приказал уничтожить город в своей собственной стране).
Полотно осталось не понятым и критиками. Известный французский архитектор Ле Корбюзье, присутствовавший на открытии испанского павильона, вспоминал потом: «„Герника“ видела в основном спины посетителей». Отзывы критиков были сдержанно положительны: они обсуждали, относится ли «Герника» к кубизму или нет, отдавали должное таланту Пикассо. Были и отрицательные рецензии. Мадридский журнал «Сабадо графикo» писал: «Герника» — полотно огромных размеров — ужасна. Возможно, это худшее, что создал Пабло Пикассо за свою жизнь», а один из критиков и вовсе заключил: «Эта картина – не более чем игра воображения отдельного человека».
В 1937 году людям не хотелось верить в то, что война в Испании это лишь прелюдия ко второй мировой войне. Англия и Франция проводили политику невмешательства, не желая увидеть у себя под боком коммунистическую страну, Советский Союз не хотел портить отношения с Германией, а в США, которые оправлялись от Великой Депрессии, было полно и своих проблем.
Это спустя несколько лет, когда на Лондон посыпались точно такие же зажигательные бомбы, как и на Гернику, к людям пришло понимание, что полотно, созданное Пикассо, является пророческим.
Существует легенда, которую обязательно приводят во всех материалах о Гернике. Приведем ее и мы. В 1940 году Пикассо находился в оккупированном Париже, и в его мастерскую пришли агенты гестапо. На столе художника лежали открытки с репродукцией «Герники». «Это вы сделали?» — спросили они. «Нет, — ответил он, — это сделали вы. Можете взять себе на память». Неизвестно почему нацисты оставили этот ответ без последствий. Судя по всему, кто-то из высшего руководства Третьего Рейха или приближенных к нему деятелей искусства был горячим поклонником Пикассо.
После войны «Герника» выставлялась в Нью-Йорке, а на все предложения показать ее на родине, художник отвечал, что она вернется в Испанию только тогда, когда в ней будет восстановлена Республика. Существует исторический анекдот, согласно которому Франко уже после войны не раз подсылал своих подручных уговаривать художника, чтобы он хоть ненадолго приехал в Испанию. Однажды он даже предложил Пикассо за огромные деньги написать его, генерала, портрет.
– Согласен, – неожиданно ответил Пикассо франкистам, – только пришлите мне на дом голову вашего хозяина.
Общество потребления и глухота
Что произошло с Испанией дальше? Республиканские войска раздирали внутренние противоречия, их в полной мере не поддерживала ни одна страна мира. Франко же наоборот при помощи Италии и Германии смог создать хорошо отлаженную военную машину, что и принесло ему победу в апреле 1939 года.
Для левой интеллигенции всего мира это стало ужасным разочарованием и крушением надежд. Хемингуэй писал: «Это Испания научила нас, что человек может быть прав и все же побежден, что дух может проиграть силе и что бывают времена, когда мужество само по себе не является наградой. Именно поэтому для стольких людей в мире испанская драма стала личной трагедией».
После прихода Франко к власти более 600 тысяч испанцев бежали из страны, около 300 тысяч отправились на принудительные работы. Начались массовые казни: ежедневно в течение двух лет приводилось в исполнение по двадцать смертных приговоров. Были запрещены политические партии, профсоюзы, забастовки, разводы. Женщин лишили политического и имущественного права. Всего в испанской войне погибло более полумиллиона человек.
И все же, Франко, подписывавший в ходе войны смертные приговоры за завтраком (на некоторых документах видны следы от кофе и пончиков), проявил себя как мудрый и изворотливый политик. Хоть Испания и входила в «Страны Оси», по факту она оставалась нейтральной и не участвовала в войне за исключением отправки «Голубой дивизии» на восточный фронт. Отправляя эту добровольческую по большей части дивизию в СССР, Франко, с одной стороны, хотел угодить Германии, а с другой – тем испанцам, которые очень хотели воевать.
В ходе единственной встречи с Гитлером Франко отвечал на многочасовые тирады фюрера монологами такой же длинны и так его утомил, что тот сказал, что он «предпочтет вырвать три-четыре зуба, чем еще раз пройти через такое испытание». Франко, жаловался Гитлер, говорил «очень туманно о вступлении в войну».
После окончания войны Франко, понимая, что не особенно силен в экономике, стал прислушиваться к своим советникам, которые говорили ему одно: Испании нужен свободный рынок и иностранные займы. Поначалу со вторым выходило плохо, страны Запада не хотели сотрудничать с бывшими союзниками Гитлера, но, когда в 1950-е началась холодная война, отношение к Франко резко изменилось, и в страну потекли зарубежные кредиты. Испания была принята в ООН. А с середины 50-х годов в Испании началось так называемое «экономическое чудо».
Когда в 1960-е годы в Испанию стали возвращаться эвакуированные во время войны в Советский Союз дети, для них было настоящим шоком увидеть семьи, которые в большинстве своем имели не только собственное жилье, но и по два автомобиля. В стране работали магазины полные дефицитных товаров, и вообще там имелось все, о чем в СССР можно было только мечтать. В Испании не было нефтяных месторождений, но были прекрасные пляжи, и поэтому вскоре страна открыла границы как для туристов, так и для испанцев, желающих уехать за рубеж.
К середине 1960-х годов началась либерализация законодательства, предоставившее гражданам больше свобод. Не было абсолютно никакой проблемы в том, чтобы пойти в магазин и купить «Капитал» Маркса или репродукцию «Герники». Оказалось, что люди, у которых есть все необходимое для комфортной жизни, намного снисходительней относятся к темным фактам в биографиях своих лидеров (как, впрочем, и к военным базам НАТО на своей земле). Во многом это и позволило Франко править Испанией вплоть до своей смерти в 1973 году.
«Герника» была перевезена в Испанию только в 1981 году, и несмотря на все экономические успехи режима Франко, была и остается символом непротивления злу и бесчеловечности. И несмотря на многолетние усилия франистской пропаганды, именно картина Пикассо вместе со всеми художественными произведениями тех, кто воевал на стороне Республики, формирует отношение к Испанской революции.
Сирия в крови
Со времен второй мировой войны появилось только два принципиально новых вида оружия: ядерное и высокоточное. Первое, к счастью, применялось только дважды, в Хиросиме и Нагасаки, а вот второе позволило говорить о новом этапе войн.
Новое деление вооруженных конфликтов было впервые использовано американским военным экспертом Уильямом Линдом в 1989 году. В его классификации войны делятся на четыре поколения. Первое - линейный строй с применением гладкоствольного огнестрельного оружия. Второе – позиционные войны с артобстрелами, пулеметами, окопами и прочей полевой фортификацией. Третье – блицкриг: армия стремится окружить противника и отрезать его от коммуникаций, главные виды вооружения – танки и авиация. Война четвёртого поколения по Линду ведётся небольшими группами экипированных по последнему слову техники солдат в виде серии отдельных операций. Сегодня в военной литературе можно встретить описания войн пятого и шестого поколений, но содержание этих терминов сильно различается у их авторов. Можно сказать одно: новая война обязательно будет вестись (и ведется) с применением высокоточного оружия.
К высокоточному оружию относят наземные, авиационные и корабельные ракетные комплексы, управляемые авиационные бомбы, артиллерийские комплексы управляемого вооружения, минно-торпедное оружие. Говоря простым языком, сегодня ракета, выпущенная за сотню километров до цели, способна поразить ее с точностью до одного-двух метров: попасть в конкретный автомобиль или окно здания. Современные законы войны гласят: то, что обнаружено, может быть уничтожено.
Чтобы обеспечить такую точность, необходим целый комплекс современной техники для наведения и разведки: военные спутники, беспилотные летательные аппараты, командные пункты, станции РЛС и многое другое. Обладает всем этим далеко не каждое государство. Плюс к тому, вместе со сложностью оружия, выросла и его стоимость: если в ходе первой мировой войны цена самолета была в несколько раз меньше стоимости обучения пилота, который на нем летает, то сегодня современная техника в буквальном смысле стоит дороже золота. Первым эту планку перешагнул истребитель пятого поколения F-22, который стоит больше, чем слиток золота высшей пробы такого же веса. Именно поэтому на протяжении всего XXI века не было ни одного противостояния современной системы ПВО и авиации, ни одного воздушного боя и ни одного вооруженного конфликта двух равных по силе противников. Войны стали экономически просчитываться как бизнес-модели, и пока что эти подсчеты говорят о том, что современное оружие выгодно применять только по тем, кто не сможет ответить.
Первыми новую доктрину в полной мере применили США в ходе бомбардировок Югославии в 1999 году. Именно бомбежки Белграда стали первым военным конфликтом в истории, в ходе которого противник капитулировал без ввода наземных войск, только под ударами ВВС. Однако это была только разминка: размер Югославии не позволял показать военную машину США во всей красе. Такая возможность появилась в 2003 году, когда было решено нанести удар по Ираку. За этой военной операцией закрепилось название «Шок и трепет», однако на самом деле она называлась «Иракская свобода».
«Шок и трепет. Быстрое достижение преобладания», — название брошюры, которая вышла в США в декабре 1996 года, за три года до бомбардировок Югославии. По мнению авторов новой доктрины США, американским войскам не стоит беспокоиться об обеспечении численного превосходства, нет необходимости наносить противнику большой материальный ущерб и убивать слишком много вражеских солдат. Главной целью операции должно быть подавление воли противника к сопротивлению. Эффект от операции должен быть примерно таким же, как после атомных ударов по Хиросиме и Нагасаки. Противник должен не только испытать психическое потрясение, но и потерять способность адекватно воспринимать поступающую информацию и принимать верные решения. Для создания у врага ощущения безнадежности и обреченности авторы доктрины предлагали наносить удары по объектам, имеющим символическую ценность для противника, включая культурные объекты и центры политической жизни. В Ираке главной целью был дворец Саддама Хусейна в Багдаде. В целом, такая концепция очень сильно напоминает то, что произошло в Гернике в 1937 году.
Стоит отметить, что современное высокоточное оружие применялось либо в странах с небольшой территорией (Югославия), либо там, где преобладает пустынная местность (Ирак, Афганистан, Ливия, Сирия). Это говорит о том, что его возможности пока что не безграничны, а также что США извлекли хороший урок из войны во Вьетнаме, где противника скрывали джунгли, и повторять этот опыт не торопятся. Впрочем, если бы война во Вьетнаме проходила с применением современной техники, то ее исход был бы скорее всего совсем другим.
Высокая точность оружия позволила странам-агрессорам называть свои действия в других государствах не войной, а «антитеррористическими операциями», заявлять о том, что удары наносятся исключительно по «тирану» или террористам, но никак не по мирным жителям. Этот вопрос – а гибнут ли при таких операциях мирные жители, а если гибнут, - то в каком количестве, является одним из ключевых в информационной войне. В том числе и той, которая ведется в связи с действиями российских ВВС в Сирии.
Как и в Гернике, подсчитать точное количество жертв бомбежек Югославии, Сирии, Ливии, Афганистана и Ирака невозможно, так как данные сторон значительно различаются. По информации властей Югославии, с 24 марта по 10 июня 1999 г. общее число погибших гражданских лиц составило свыше 1 700 человек, в том числе почти 400 детей. По данным проекта Iraq Body Count, на декабрь 2011 года в Ираке погибло 162000 человек, из которых примерно 79 процентов — это гражданские лица. Какой процент из них погиб под авиаударами — неизвестно. Нужно сказать, что США имеют значительно большую группировку военных спутников и беспилотных летательных аппаратов, а значит, и точность разведки и наведения американского оружия должна быть выше, чем российского.
То же самое относится и к военной операции российских ВКС в Сирии. По данным Центра документации преступлений в Сирии (Violation Documentation Center in Syria), с 30 сентября и по 15 ноября включительно, удалось зафиксировать факты гибели более 520 гражданских лиц (в том числе почти полторы сотни детей и около восьмидесяти женщин). Минобороны РФ полостью отрицает гибель мирных жителей в ходе операции, и подтвердить или опровергнуть эти заявления в данный момент невозможно. Но можно сказать с абсолютной точностью, что даже если их еще не было, они обязательно будут. И, как бы это цинично не звучало, главный вопрос заключается даже не в том, сколько будет погибших детей, женщин и стариков в Сирии: сто, двести или десять тысяч, а в том, будет ли их гибель иметь такой же резонанс, как жертвы терактов в Париже и на борту российского самолета А321, жертвы бомбежек Кондора в Гернике?
Нужно понимать одно: любые военные действия, какой бы тип оружия в них не использовался, влекут за собой гибель мирных людей. И если мы принимаем этот факт, оплачивая из своего кармана войну, значит, мы должны помнить: «Герника» не про Испанию, Франко и республиканцев. Она про наше время и про нас с вами.
