Материал опубликован в журнале «Арсенал Отечества» № 5 (61) за 2022 г.
Александр Бухаров
Не может человечество жить без войны. Просто невмоготу ему без массового смертоубийства. А раз так, то естественно задаться вопросом: а что это за зверь такой, что за ненасытный Левиафан, которому род человеческий, нимало не сокрушаясь, поставляет жертвы, как на конвейере уже не первую тысячу лет писанной истории? И тут чрезвычайно важны спекуляции буквально каждого, кто причастен к всемирной бойне. Мнение всех участников интересно, оно неизбежно учитывается и суммируется в выводах книжных людей, которые слагаются в философские учения. И именно их мы в силу наших возможностей взялись анализировать, начав с древнейших и переходя к античным мудрецам.
Античность. Боги воюют, а у смертных чубы трещат
Для установления временных рамок напомним: «античность» (от лат. antiquitas «древность») означает греко-римскую древность — а именно, цивилизации Древней Греции и Древнего Рима от VIII века до н. э. до V века уже новой эпохи. В те далекие от современности времена, по представлению тогдашних людей, боги жили повсеместно, а отнюдь не только на горе Олимп или на небе. И вообще, существование богов, их житье-бытье, их союзы и дрязги были делом обычным, житейским. Каждое уважающее себя домохозяйство имело своего божественного покровителя, ему отводились отдельные покои со всеми удобствами. Небожители были плоть от плоти простого античного населения, пили, ели и спали все вместе со всеми проистекающими подробностями и последствиями. Очень, надо сказать, удобно было, все — в шаговой доступности, поэтому в храм ходить не было надобности. Боги жил за коммунальной стенкой и посещали один с тобой санузел. Это никого из современников не удивляло, все вместе они решали общие вопросы, воспитывали общих детей, помогали друг другу, а подчас и завидовали. И поэтому вполне естественно, что люди зачастую, если не сказать постоянно, наблюдали и участвовали в божественных войнах на стороне различных обитателей небес. О чем и слагали мифы.
Первоначально мифология всех античных народов, а их насчитывают более сотни, была единой. Поэтому основные сюжеты легенд и мифов схожи, и их все можно рассматривать в контексте единой глобальной истории о сотворении мира, происхождении человечества и войне богов.
Древнегреческий мыслитель, историк Фукидид (460–396 гг. до н. э.) был, пожалуй, первым кто предложил различать причины и поводы для войны, что драматически важно по сей день. Он же впервые поставил вопрос о связи войны с политикой. Геродот (484–425 гг. до н. э.) писал о войне как о божественном промысле. Человек, мол, тут ни при чем, это боги втягивают в свои свары ни в чем не повинное древнегреческое человечество.
«Илиада» Гомера, древнейшая из дошедших до нас история о войне, повествует о десятилетней осаде Трои, в ходе которой участвовали как люди, так и боги. Причем последние разделялись на хороших и не очень, то есть на «наших», за которых мы болеем и переживаем, и плохих, к которым мы неприязнь испытываем.
Итак, налицо дихотомия, то есть разделение на хорошее и плохое. Один бог (группа богов) вела правильную войну, а ей противостояли боги-«плохиши», поэтому их война была порицаема. В первую группу отнесем богиню Афину, олимпийку весьма популярную, в честь которой строили храмы и называли города и на стороне которой воевать было почетно, поскольку она вела праведную войну. То есть войну, в которой, конечно, убивали, но не больно, без чрезмерного ужаса. Ну пырнут ножичком разок другой, и дело с концом.
С противоположной стороны выступал бог Арес, личность коварная, свирепая и жестокая. Храмов ему не строили, фимиам не курили да и просто побаивались, потому что он не только воевал, а развязывал кровавую бойню. А древние греки это недолюбливали. Не близок он был народу.
Резюмируя: боги в ходе своего внутреннего скандала развязали десятилетнюю Троянскую войну, втянули в нее местное население против его воли. Таким образом, очевиден божественный промысел. Война и мир находятся в руках богов-олимпийцев, а причина войн связана с враждой, персонально с Эридой — богиней раздора.
Победило ли добро в этом конфликте? Трудно сказать, зависит от точки зрения. Для сторонников голливудской сказки одержало верх, наверное, добро по-троянски, но верится с трудом. А если вы за греков, то это — другой хэппи-энд. Для следящих за повествованием сообщим: Афина была за ахейцев (одно из основных греческих племен), Арес — за троянцев. Другие боги в активных действиях не замечены, хотя и участвовали.
Немного позднее, в классический период античности, мыслители уделяли главное внимание выявлению источников и причин войны. Философ Демокрит (460–370 гг. до н. э.) был убежден в том, что война изначально свойственна человеческому обществу и обусловливается экономическими и социально-политическими причинами, а также имущественным неравенством, ибо человек по своей природе склонен к насилию. Иными словами, война — это как лысина на голове: либо она есть, либо ее нет вовсе. Что выросло, то и выросло.
А вот Сократ (470–399 гг. до н. э.) причины войны усматривал не просто в человеческой природе, а в ее несовершенстве и в заблуждениях людей. По его мнению, у человека нет должного представления о добре и зле, и бродит он в потемках собственной глупости. Мыслитель придерживался мнения, что зло неистребимо, а нарушение законов мира происходит по воле как частных, так и государственных лиц. Расшифровывается это так: среди госуправленцев есть плохие ребята, плохие они потому, что природа их такими сделала. Вот они и развязывают всяческие конфликты и втягивают в них сторонних наблюдателей, которые втягиваются именно потому, что сами морально ущербны от рождения. В общем, бабка за дедку, дедка за репку — вот тебе и война.
Платон (427–347 гг. до н. э.) не был так категоричен касательно источников войны, более того, высказывал на этот счет противоречивые суждения. С одной стороны, говорил философ, война — не строгая обязаловка. Ведь в незапамятные времена боги жили дружно, мордобоем предпочитали не заниматься и людей в это дело не втягивали. Но мир без войн кончился, боги отвернулись от людей, а те по своей природе агрессивны. Потому между государствами ведется вечная и непримиримая война. Но, будучи оптимистом до мозга костей, Платон не сомневался, что светлые времена воспоследуют. Ура!
Гераклит Эфесский (544–483 гг. до н. э.) не сомневался, что война относится к общим законам мироздания: «вражда — обычный порядок вещей»; «все возникает через вражду и заимообразно», «одних она объявляет богами, других — людьми, одних творит рабами, других — свободными». Проще говоря, законы войны ничем не хуже, чем постоянная Планка, все законы Ньютона оптом, а также закон всемирного тяготения, правило буравчика и даже закон бутерброда.
То есть феномен сей дан свыше и нéчего нам, грешным, над этим голову ломать.
И все же мы относим себя, скорее, к гностикам, для которых вопрос «кто создал мир вместе с войной или без таковой» — не важен. А важно для нас понять, как это было сделано и можем ли мы, смертные, это повторить? В случае войны можем ли мы отменить ее за ненадобностью или по противопоказанию? А раз так, идем дальше.
В той же античности, но чуть позднее война выступает предметом этических изысканий. Платоном и Аристотелем был поставлен ряд существенных вопросов, ставших принципиальными для моральной оценки войны. В каких случаях война считается нравственно оправданной и необходимой? Что означает справедливость на войне? Как должно действовать на поле боя?
Оба означенных ученых мужа различают «войну» и «распрю». Слово «война», по их умозаключению, может использоваться лишь для обозначения борьбы эллинов и варваров. Война с варварами всегда оправданна, более того, в ней реализуется природная справедливость, поскольку она позволяет пленить и поработить тех, кто, будучи от природы предназначенными к подчинению, не желают подчиняться. В свою очередь, понятие раздора или распри приемлемо исключительно для описания конфликтов между греческими полисами. Подобные неурядицы сравниваются с хворью, поразившей Элладу. Избавиться от этой хвори просто так, за здорово живешь невозможно и даже опасно, ведь изнеженные отсутствием войны полисы ослабевают и теряют независимость. Однако драматически важно сделать борьбу греков между собой менее жестокой, то есть подчинить ее определенным нормам. Так в европейскую философию входит идея нравственного ограничения войны.
Иными словами, если ты набил морду гнусному, с твоей точки зрения, соседу-варвару, то поступил как истинный и морально выдержанный воин. А если с родным братаном схватился до первой крови от удара финкой, но с соблюдением всех пацанских понятий, то ты всего лишь слегка повздорил. Да и вообще «война» — слишком высокое понятие, чтобы им направо и налево разбрасываться по-пустому.
В трудах Аристотеля (384–322 гг. до н. э.) содержится наиболее полная для античного времени характеристика причин войн, раздоров и государственных переворотов. В обобщенном виде casuas belli (лат. — «поводы для войны») могут быть такими: космологические — судьба, рок; религиозно-мистические — воля богов; психологические — агрессивность человека; нравственно-этические — месть за обиду; правовые — нарушения законности и порядка; натуралистические —природная предрасположенность народов; социально-политические — несправедливость, порочная политика, государственные противоречия, помощь союзникам и др.; космополитические — множество государств; материальные — собственность, деньги, недостаток земли и др. Выходит, этот ученик Платона взял и просто-напросто объединил все сформулированные до него пассажи.
Да и прав он был на все сто, поскольку для войны любые поводы и причины сгодятся. Ведь стал же мир свидетелем «Футбольной войны» (исп. Guerra del Fútbol), как сейчас называют скоротечный военный конфликт между Сальвадором и Гондурасом, поводом к которому послужил проигрыш гондурасцев сальвадорцам в матче плей-офф отборочного этапа чемпионата мира по футболу. Война продолжалась всего-то шесть дней (с 14 по 20 июля 1969 года), но, несмотря на скоротечность, она дорого обошлась обеим сторонам: общие потери составили несколько тысяч человек. Но самое печальное то, что в результате был похоронен региональный интеграционный проект Центральноамериканского общего рынка, так и не осуществленный по сей день. Вот и играй после этого в футбол.
Римский мир начался с войны
Неподалеку от античной Греции расположился не менее античный Рим. Основан этот город-государство по древнему преданию 21 апреля 753 г. до н. э. братьями-близнецами Ромулом и Ремом сразу как военный лагерь. Сие деяние, т. е. строительство города, было натурально освящено богами, которые и выбрали место для крепости.
Однако, поскольку мы все же рассматриваем историю с научной точки зрения, то специфицируем: в тот год произошло слияние латинских родов и пришлых общин, что и ознаменовало создание Рима. Под общинами мы понимаем также толпы плебса и банды откровенных преступников, которые в те времена (да и сейчас) не переводились. Таким образом, Рим в момент создания представлял собой, с одной стороны, сборище бандитов, а с другой стороны, военный лагерь. Город являлся центром союза трех племен (Титии, Рамны и Луцеры), во главе стоял царь, он же вождь, он же воевода.
Оба основателя города умерли не своей смертью, но в знак признательности заслуг были причислены к лику древнеримских святых и почитаемы до сих про. А для той поры оба усопших собрата, в понимании соплеменников, продолжали сражаться за Рим, ибо, как мы помним, для человека и общества того периода мир богов был не частью жизни, а, собственно, самой жизнью. Поэтому никто даже сомнений не имел, что тому же Ромулу папашей приходился никто иной, как сам бог войны Марс.
На заре своего существования Рим был окружен враждебными племенами, и начинающая римская военщина могла уповать только на всевышних. Иной защиты не было. Поэтому молились истово, не только молились, но и строили храмы своим богам-заступникам. О победе в войне нельзя было и помыслить без обращения за помощью к небесам. Подобные просьбы о помощи мог заявить только царь, поскольку сам имел почти такой же полубожественный статус. Например, когда сабиняне захватили крепость Рима, Ромул обратился к Юпитеру. В заявлении говорилось, что ежели Юпитер согласится оказать надлежащую поддержку, то поддерживаемый обязуется возвести в честь поддерживающего еще один храм как богу, останавливающему врага. И что бы вы думали? Помогло ведь.
В подготовительной фазе к войне римляне не ограничивались только ходатайствами о помощи со стороны высших сил. Немаловажную роль играло гадание, или ауспиции, чем занимались авгуры. Значение предсказаний было настолько важным, что они поручались особой команде — коллегии авгуров, состоявшей из 9 членов и учрежденной вторым после Ромула римским царем Нумом Помпилием. Иначе говоря, гадание было аргументативным обрядом, т.е исследованием, результаты которого важно учитывать при принятии решения о войне или ином важном мероприятии, как то: посевная или выборы должностных лиц. Кроме авгуров, ауспиции практиковали гаруспики. Но если первые брали за основу своего анализа характер полета птиц (реже принимались в расчет птичьи яйца), то вторые интересовались внутренностями жертвенных животных. Укокошат, бывало, быка в предсказательных целях, налетят гурьбой, вспорют брюхо и часами раскладывают требуху по полочкам, особое внимание уделяя печени и желчному пузырю. Услуги и тех и других были платные, а значит, и результат во многом зависел от размера вознаграждения. Кстати, о жертвоприношениях: ходят слухи, что и самого Ромула сенаторы «замочили» не корысти ради, а в качестве жертвенного агнца.
Рассуждая о войнах в Древнем Риме и, прежде всего о том, как люди в ту пору понимали войну и по каким причинам ее вели, упомянем первую известную историкам, в которой участвовали цари и воины этого города-государства. Рассказ о ней, конечно, оброс легендами, тем не менее суть ясна, и вкратце дело было так.
На заре своего существования Рим был городом, во‑первых, бедным, а во‑вторых, малоприятным во всех отношениях и непопулярным у местной молодежи пубертатного возраста. А это значит, что никто из соседей, знатных воинов и ремесленников, не спешил заключать с римлянами брачные союзы. Но жить и размножаться как-то надо, и тогда римляне пустились на хитрость. Устроили праздник в честь Кноса (бога, смотрящего за запасами зерна) и пригласили на пир соседей сабинян с чадами и домочадцами. Когда те порядком подгуляли, жители Вечного Города умыкнули жен и дочерей приглашенных (по свидетельству летописца Плутарха, числом не менее 800 женщин) и скрылись под покровом ночи.
Сабиняне возмутились таким вероломством, незамедлительно начали боевые действия и в первой же стычке побили обидчиков. Ромул же, не будь дураком, заручился поддержкой Юпитера. Вот тогда-то он и пообещал богу-громовержцу храм построить в качестве платы за помощь. Однако все кончилось не так уж плохо. Как гласит легенда, захваченные жены бросились поперек враждующих сторон с призывами одуматься и кончить дело миром. Видно, не так плохо им было в римском плену.
Возвращаясь к научной трактовке истории, подтвердим справедливости ради, что Сабинские войны, т. е. войны римлян с сабинянами, действительно велись в VIII — III веках до н. э., и было их немало. Только в Царский период Рима можно насчитать пяток, уж очень неугомонные и драчливые попались соседи. Цели войн всегда были захватническими, иначе говоря, ограбление богатого соседа, захват заложников и территорий. Обычная экспансия под божественным прикрытием. Однако с моральной точки, бытовавшей в то время, такие конфликты виделись естественными и справедливыми. «Справедливыми», потому что это был единственный выход для выживания (пополнение и расширение ресурсов), а «естественными», потому что были осенены благословением и участием богов. А что тогда было более естественно, чем веление богов?
Богу, как говорится, богово. Но всем хорошо известно, что боги — народ привередливый, неуравновешенный и мстительный до крайности. Доверять им без оглядки весьма недальновидно. В этом смысле представляет определенный интерес труд римского военного историка Флавия Вегеция «Краткое изложение военного дела». Согласно трактату, писанному между 390 и 410 годами, источник победы над противником заключается не в преклонении перед богами, не в молитвах, жертвоприношениях и заклинаниях, а в накоплении материальных и духовных сил государства, в подготовке страны к войне, в умении руководить армией и народом в ходе ее, в знании военного дела, принципов военного искусства. Вегеций писал: «… кто хочет победы, пусть старательно обучает воинов; кто желает получить благоприятный результат, пусть ведет войну, опираясь на искусство и знания, а на случай». Позднее, уже в ХХ веке Владимир Ленин в Политическом отчете ЦК VII съезду РКП (б) полностью согласился с этой догадкой: «Наш лозунг должен быть один — учиться военному делу настоящим образом».
В свою очередь, римский просветитель Тит Лукреций Кар (99–55 гг. до н. э.) считал, как до него за 5 столетий греки Демокрит и Эпикур, что войны возникли с образованием общества. Пока люди оставались дикими, войн не было. То есть в начале времен люди были добрые и воевать не ходили. И только потом озверели и набросились друг на друга с топорами в руках. Святая простота! Древние также молотили своих противников дубинами по головам, как спустя столетия сами римляне резали кого ни попадя. Но философскую идею мы все же зафиксируем: виновато общество, оно толкает человека на войну.
Римский оратор и государственный деятель Марк Туллий Цицерон (106–43 гг. до н. э.) в трактате «О государстве» провозгласил тезис о «справедливой и благочестивой войне». Такую войну ведут для отмщения за причиненное зло и изгнания из страны вторгшегося врага. Идея о справедливости войны не могла не быть поддержанной и развитой, и большинство мыслителей той эпохи сошлись на том, что правильно и, конечно, справедливо вести войны против других народов. И то правда: для рабовладельческого хозяйства Древнего Рима война являлась основным источником рабской силы, а без нее — хоть в петлю.
Таким образом, в Древнем Риме дискуссия о войне помещена уже в юридический контекст. По заключению Цицерона, войны есть не что иное как средство решения правовых коллизий. По-нашему, по-современному, война суть вооруженный конфликт интересов между хозяйствующими субъектами. Сторона, чье право оказалось ущемлено, может обратиться к военному насилию ради восстановления этого права.
Цицерон, будучи фронтменом в современном ему Сенате, формулирует справедливые причины войны, среди которых называет возвращение собственности, возмещение морального ущерба, поддержание славы государства, установление господства, войну на уничтожение против народа, соседство с которым невозможно, а также помощь союзникам. Таким образом, если в трамвае тебе наступили на ногу, то ты понес моральный ущерб, а, следовательно, пальнуть в обидчика из винтовки системы Бердана (в просторечье «берданка») имеешь полное справедливое право. Но следует непременно учесть, что, по Цицерону такую микро-войну должно вести «сдержанно, отказавшись от чрезмерного насилия». Достаточно шмальнуть легонько в ногу или в иную конечность.
Сомнительный, конечно, тезис выдвинул депутат древнеримского парламента. Может поэтому и был лишен головы Марком Антонием. Вот она, тяжелая депутатская доля.
Но не только моральные и этические аспекты войны не давали спать древнеримским идеологам. Они не переставали размышлять о генезисе, иначе — о происхождении, сущности, истоках и последствиях войны, внеся весомый вклад в развитие военной философии. Что, собственно, мы и анализируем в настоящей новелле.
Еще один небезызвестный историк Полибий (около 200 — около 120 гг. до н. э.) написал «Всеобщую историю» в 40 книгах (из них полностью сохранились лишь первые пять). Он, вообще-то, родился в Греции, но писать про войну поехал в Рим, где и задержался надолго. Полибий не только нарисовал яркую картину войн и сражений, но и сделал попытку раскрыть их причинные связи, выявить движущие силы исторического процесса. Он исследовал причины побед и поражений в войнах и сражениях, преимущества и недостатки тех или иных боевых порядков, тактические приемы, способы действий различных армий, прежде всего римских. Идея его состоит в том, что история войн учит, как надо жить на белом свете.
И, как ни странно, размышляя о войне, мыслители древности пришли к представлению о бесклассовом обществе, как о золотом веке без войн. Идею бесклассового общества предстояло осмыслить и развить основоположникам коммунизма гораздо позднее. А в то время философы заключили, что в период «золотого века» народ жил настолько хорошо, что о войне и не помышлял. Вот как мыслил себе на этот счет древнеримский поэт Публий Овидий Назон (43 г. до н. э. — 17 г. н.э):
«Первым век золотой народился, не знавший возмездий…
Не было шлемов, мечей, упражнений военных не зная.
Сладко вкушали покой безопасно живущие люди…»
Заметим на полях, что сей пиит знал толк в плотских утехах, поскольку более всего известен как автор поэмы «Наука любви», а также вдумчивой работы под названием «Любовные элегии».
Но сейчас не об этом. Сейчас о том, что философы как Эллады, так и Древнего Рима сформулировали кредо единого мира: для своих — мир, для варваров — война или смерть. Что-то слышится знакомое, не правда ли?
Заметим, это философское воззрение просуществовало в римской культуре довольно продолжительное время, до 313 года н. э., т.е. вплоть до прихода и распространения христианства.
Строго говоря, военные авантюры в Древнем Риме, во всяком случае на закате империи, проводились в большинстве своем не ради каких-либо богоугодных принципов, счастья для народа или процветания Pax Romana, а ради личных выгод императоров и генералов. Многие из этих императоров плохо кончили.
Вот, к примеру, Гай Юлий Цезарь, чей вклад в войны, вообще, и в их осмысление, в частности, весьма значим. Воевал много, подчас успешно, прелестную Клеопатру взял в жены. Однако помер как-то невнятно. До сих пор гадают, как все на самом деле было.
То, что император под конец жизни стал перебарщивать с волюнтаризмом, всем известно. А вот сцена гибели не ясна поныне. То есть сам процесс убиения — не секрет: получил кусок железа между ребер, и дух из него вон. Однако кто его пырнул, точнее, кем приходился Цезарю убийца и что при этом сказал, окутано тайной и слухами. По одним, это был Марк Юний Брут, плебейского рода Юниев, глава заговора недовольных, что также не очевидно. Еще люди говорят, Брут сыночком императору доводился. Это тоже проверить не представляется возможным, поскольку Брутова мамаша Севилья Старшая, хоть и была знатного происхождения, но по поводу причастности к рождению убийцы Цезаря ушла в несознанку. Свидетелей убийства было в достатке, но то ли от волнения, то ли по забывчивости никто так и не рассказал, что же император прохрипел перед кончиной. А ведь перед дамой с косой врать не принято. Все мы сегодня удовлетворяемся вариантом фразы, сочиненной Вильямом Шекспиром в пьесе «Юлий Цезарь». Но в жизни Гай Юлий вряд ли сказал на латыни «Et tu, Brutus?» («и ты, Брут?»), тем более, что по правилам грамматики латинского языка имя Брута нужно в этом случае ставить в звательном, а не в именительном падеже, т.е «Brute». А Цезарь был человеком грамотным и вряд ли в такой простой фразе мог ошибиться.
Мелочь, конечно, но негоже одному из творцов войн и империй уходить из жизни при не до конца выясненных обстоятельства.
Нам же важно утвердиться в понимании того, что Рим двигался к своему господству над миром (именно над всем миром) через войны и благодаря им. Поэтому вклад мыслителей того времени в понимание войны и места человека в ней просто огромен.
Войны богов, воров и прелюбодеев
Скандинавские мифы дошли до нас в пересказе христианина, исландского поэта, прозаика, историографа, юриста и политика Снорри Стурлусона, который считал, что боги из легенд — потомки гомеровских троянцев Северной Европы.
В свою очередь, английский филолог Эдвард Освальд Габриэль Турвилл–Петре, не менее значимый исследователь древнескандинавских саг, придерживался мнения, что эти сказки объясняют, «как боги и люди, которые имеют такие разные интересы и амбиции, могут жить вместе в гармонии».
Мы это процитировали, чтобы сразу стало ясно: каждое событие в жизни скандинавских богов отражает ситуацию в общественной жизни самих скандинавов, которые, напомним, были заядлыми язычниками, как до них эллины и римляне. Борьба богов, отражает ситуацию родового строя. И в «Старшей Эдде» (поэтическом сборнике древнеисландских песен XIII века) боги представлены как обычные члены территориальной общины той эпохи: забияки, воры, прелюбодеи и развратники.
То есть ничем не отличающиеся от самих бандитствующих викингов той эпохи («викинги» — обобщенное название норвежцев, датчан и шведов).
Само имя верховного бога Одина (прагерм. Wōđanaz, или Wōđinaz; древнесканд. Óðinn) переводится как «повелитель безумия» или «предводитель одержимых». Под стать ему его братва и родня. Например, трижды рожденный Тор, верзила молотоносец, обладавший непомерным аппетитом. Утверждают, что за один присест съедал быка, что для тогдашних скандинавов было важным показателем. Или Хеймдалль, который, по слухам, имел девять матерей, и все из-за того, что зачатый от Одина плод был настолько велик, что одной даме выносить его не представлялось возможным.
Мир и усадьба богов Асгард были подобны мироустройству и жилищу рода свободного общинника, какого-нибудь конунга. Все, что вне жилища, считалось враждебным, а потому подлежало уничтожению или завоеванию. Все, что мешало счастью общины, было противно религии скандинавов. Например, не существовало понятия добра и зла, как мы это сейчас мыслим. Зато трусость и отказ от отмщения за обиду жестоко порицались. Стоять на защите «души рода» — вот задача и главы рода, и всех его членов. Душа рода противостоит враждебным духам.
Вот такое незамысловатое мировоззрение. Все, что роду и членам его хорошо, то угодно и богам, поскольку сами боги так живут. А коли что плохое приключится, противное общине, то собирайся и иди воевать, причем ты должен это делать смело, отчаянно, с огоньком. Иначе богов разгневаешь. Такое же рвение следует проявлять и в походах за добычей, ибо иных средств к существованию в эпоху бандитской экономики не сыскать. Вывод: сходил в поход, убил, ограбил — молодец, богоугодное дело свершил. Если еще и погиб в битве — вдвойне молодец, сразу в рай определят. А вот ежели откосил от войны или отказался мстить за нанесенный урон, нет тебе прощения и настигнет тебя порицание и кара твоих товарищей.
Надо признать, что исландская и скандинавская средневековая этика остается довольно плохо изученным направлением научных изысканий. Многие саговеды рассматривают честь как главный моральный принцип, которым руководствовались действующие лица исландских саг. Это понятие неразрывно связано с местью, т. е. с конфликтами, возникающими ради защиты чести. В исландской культуре понятие чести и отмщения связаны с еще одним важнейшим понятием общегерманской культуры — с судьбой. Выходит так, что герои саг вынуждены защищать свою честь наперекор судьбе.
У скандинавов мировое пространство, насыщенное непрекращающейся борьбой между богами и чудовищами, и есть поприще развертывания судьбы. А люди в этой войнушке вынуждены участвовать вопреки своей воле. Такая вот эпидерсия, то есть людская участь, она же судьба.
Этика скандинавов представляется материалистичной и утилитарной, и большая ее часть может быть сведена к одной центральной концепции: личному интересу. Согласно ей, что лично тебе выгодно, то и этично.
С принятием христианства моральная сторона проблемы войны и жизни модифицируется. Мир языческих богов, магии и колдовства с середины Х века начинает рушиться. Соответственно, приходит конец и скандинавским морально-этическим постулатам.
Столетняя война — это когда никто никуда не торопится
В Средневековье из-за давления религиозных постулатов значительного приращения знаний о существе войны не произошло. Религиозные догматы лежали в основе анализа военной проблематики.
В Средние века — от V до XVII вв., т. е. от падения Римской империи до первых буржуазных революций, в Европе зарождался и набирал мощь феодализм. Это можно считать качественно новым этапом в эволюции человеческого общества, ибо множились производительные силы, накапливались знания. В то же время в духовной области этот период отмечен всевластием церкви (здесь имеем в виду социальный институт, а не веру) и господством церковной догматики, поскольку духовная жизнь общества была предельно регламентирована и кодифицирована библейскими условностями и наставлениями катехизисов. В философии в моде была религиозная схоластика, представлявшая собой «компот» христианского (католического) богословия и философии Аристотеля. Это не могло не отразиться на взглядах современных мыслителей на войну.
Стоявший у истоков средневековой христианской философии Аврелий Августин Иппониийский, он же Блаженный (354–430), признавал войну необходимым злом, без которого не может быть «блага христианского мира и справедливости». В своем трактате «О граде божием» он писал: «… те, которые нарушают мир, не ненавидят его как таковой, а хотят лишь другого мира, который отвечал бы их желаниям». Проще сказать: важен и интересен не процесс конфликта, а его цель. И тогда возникает вопрос: зачем всю эту кашу заварили?
Средневековый схоласт номер один Фома Аквинский (1225/1226–1274) очень увлекался определением и трактовкой справедливой войны. По Фоме, чтобы считать войну справедливой, необходимо соблюсти три обязательных и достаточных условия. Первое: война должна быть санкционирована государственной властью. Второе: основанием для войны должна выступать совершенная до этого несправедливость. И третье: приступающий к войне должен руководствоваться намерениями восстановить мир и порядок. Хотя в целом, по его мнению, «война и насилие являются всегда грехом».
Чтобы не запутаться в средневековой схоластике, упростим предложенные постулаты. Война — дело, конечно, паршивое, однако, если государство и церковь дают добро, а ты сам выступаешь за мир и справедливость, то и смертоубийство оправдано. Очень знакомая и удобная для всех позиция.
К разработке и концептуальному оформлению военно-философского мировоззрения подключилось христианство, выдвинув идею вечного Божьего мира. В первые века своего распространения по Европе христианство неодобрительно смотрело как на войну, так и на военную службу, видя самый тяжелый грех в лишении человека жизни. Такой подход вытекал, по мнению теологов той эпохи, из учения Иисуса Христа, призывавшего возлюбить врагов своих.
Реализовать этот принцип, по мнению Иисуса, возможно только путем противостояния злу внутри каждого человека, а не путем насилия над другими людьми. А как только в это все уверуют и начнут соответственно себя вести, так наступит Божий мир. Противников этого учения также было в достатке, но о них и об авраамической концепции войны и насилия будет говорено ниже.
Одним из ярых противников всякого насилия числился христианский богослов, юрист и рукоположенный священник Квинт Септимий Флоренс Тертуллиан, который вообще не допускал прохождения христианином воинской службы. Этот теолог известен также тем, что одним из первых выдвинул концепцию триединого бога — Троицы, а также положил начало официальному использованию церковной латыни. Однако отношения Тертуллиана с христианскими иерархами не заладились, поскольку он неожиданно увлекся монотанизмом, за что был отлучен от церкви. Для интересующихся: монотанизм — религиозное движение, квалифицируемое христианской доктриной как ересь, выступало (и выступает по сей день) за свободное общение человека с богом без всякой церковной иерархии, обрядовости и храмов. Иначе говоря, веруешь — и слава Богу, и на том спасибо. И нечего по храмам бегать да святым отцам руки лобзать. Это был первый звоночек Реформации католицизма, случившейся в XVI — начале XVII века.
В 1095 г. на церковном соборе в Клермонте идея Мира Божего провозглашается обязательным правилом для всего христианства, а в 1179 г. этот мир был утвержден как всеобщий церковный канон.
Однако вот незадача: проповедь Мира Божьего мешала иерархам католической церкви благословлять многочисленные Крестовые походы против «неверных», так как нарушала принципы справедливой войны. Проблему решили просто, по-церковному. Папа Урбан II объявил Крестовый поход инструментом мира в Европе. То есть, с одной стороны, ты, вроде бы, воюешь, а с другой, исполняешь миротворческую миссию, а заодно очищаешь мир от Сатаны и защищаешь Гроб Господень.
Кстати, о Гробе Господнем. С достоверной точностью это не есть место упокоения Сына Человеческого в Иерусалиме, как многие верят. Сие рукотворное сооружение, созданное в 335 году, т. е. примерно через три столетия после смерти Иисуса, представляет собой огромный архитектурный комплекс вместе с Голгофой и местом Распятия, возведенный специально для туристических (Sic!) целей. В те времена, правда, путешествие верующих к географическим местностям и реликвиям, имеющим сакральное значение, называлось паломничеством. Стройка была инициирована по указке императора Константина и возглавлена его матерью, императрицей Еленой, каковая предварительно совершила длительную экспедицию в Иерусалим в поисках подобающего места. Заметим, что частенько мы находимся в плену у устоявшихся религиозных догматов и весьма удивляемся, что на деле, то есть в жизни, все не так, как написано в святых книгах. Иисус, что также почти документально подтверждено, был, безусловно, реально существовавшей личностью. Однако в тот исторический момент, описанный в Новом Завете и чтимый адептами, он был лишь одним из десятков миссий, магов, и чародеев, наводнявших Иерусалим, которых римская власть и главенствующая иудейская церковь считала не без основания смутьянами, поскольку они баламутили народ и просто мешали спокойно жить власть предержащим. Поэтому расправа над одним из них и место его захоронения вряд ли могло быть точно зафиксировано местным самоуправлением. Есть, правда, и противоположенная по сути подробность, а именно: римская администрация той эпохи достигла вершины бюрократического развития, и данные о казнях, тем более распятии как наиболее позорной и жестокой, обязательно и строго документировались. Более того, казнимым на кресте надевали специальные железные кольца для облегчения идентификации. В общем, никто ничего точно по этому поводу сказать не может. Но верить никому не возбраняется.
Очень иллюстративными в этой связи представляются ироничные заметки Марка Твена «Простаки за границей, или Путь новых паломников» (The Innocents Abroad, or The New Pilgrims‘ Progress). В середине XIX века тогда еще малоизвестный журналист Марк Твен (настоящее имя Сэмюэл Ленгхорн Клеменс) в компании таких же искателей приключений совершил экскурсию в Европу и Африку, по дороге заехав в Палестину. Будучи человеком верующим, правда, протестантом, он открыл для себя много несоответствий тому, чему его учили в детстве на уроках Закона Божьего. Кроме подробностей возникновения храма Святого Гроба Господня, он с иронией описал считающуюся у христиан святой речушку Иордан. Согласно Ветхому Завету, Иисус Навин посуху перевел свой народ между чудом расступившимися водами Иордана, тем самым завершив сорокалетнее скитание евреев по пустыне. На деле, констатировал Твен, расступаться было нечему, река местами шириной метров 10 вполне может быть форсирована вброд. Да и длина не впечатляет — всего-то 15 км. Обойди ее вокруг, и дело с концом.
Еще Марк Твен был саркастичен в отношении библейского утверждения о том, что Адам погребен на Голгофе под тем местом, где был распят Спаситель. «Кто, помилуй Бог, может знать, где помер и был похоронен Адам?», — с иронией вопрошает журналист.
Среди средневековых мыслителей, несогласных с официальной позицией церкви по вопросу философского оформления войны, отметим итальянского философа-схоласта Марсилия Падуанского (1280–1343), певца и пропагандиста светского государства. По его мнению, главным врагом мира выступает католическая церковь, которая постоянными вмешательствами в дела светской власти сеет раздоры в европейских государствах. Поэтому первым условием всеобщего мира должна стать борьба с папством. Думаем, не надо говорить, что за эти крамольные тезисы Падуанский был отлучен от церкви и объявлен еретиком. Спасибо, что хоть на костре не спалили мыслителя, а ведь наверняка у церковников руки чесались.
Вся пренебесная рать
Боги войны и сражений играют наипервейшую роль в мифологических пантеонах всех языческих религий. Среди главных богов-милитаристов можно назвать больше полусотни, а уж мелких и второстепенных персонажей вообще не счесть. Боги-воители и богини-воительницы принимали жертвы, помогали в конфликтах, покровительствовали тем, кто умел вызвать их милость, — племенам, народам, государствам, их армиям и полководцам. Конфликты между богами иногда перетекали в войны земные. Пришло время поименовать некоторых богов-вояк и дать им подобающую оценку.
Монту. Египетский бог баталий, обычно изображается коронованным человеком с головой птицы (позднее — быка) и копьем в руке. Один из главных небожителей древнеегипетского пантеона, наряду с Амоном Ра и Озирисом. Оказывает помощь фараонам в победе над врагом.
Сирота, родители неизвестны, усыновлен супругами богом Амоном и богиней Мут. Амон — Царь богов, увлекался парусным спортом, на лодке рассекал по подземному миру и на ней же спускался с небес. Мут имела три головы: помимо человеческой, по одной от грифа и львицы.
Характер у Монту неукротимый, отважный, непреклонный. Отмечен грамотами за доблесть, мужество и храбрость. Является защитником солнца. Показал себя отважным бойцом, отличается неукротимой силой.
Арес. Древнегреческий бог войны. Характер тяжелый, свирепый. Проявляет открытую ненависть к роду человеческому, мизантроп. Нередко изображается с огроменной секирой в одной руке и неподъемным щитом — в другой.
Зачат и рожден при невыясненных обстоятельствах. По одним данным, мать, богиня Гера, понесла без участия отца экстракорпоральным способом, едва прикоснувшись к чудесному цветку. По другим источникам, отцом приходится сам Зевс-громовержец, но документально факт не подтвержден. Известно лишь, что сам Громовержец признал Ареса единственным сыном, рожденным в законном божественном браке, и самым ненавистным из всех остальных своих детей (заметим, незаконнорожденных). Грозил отправить его в Царство мертвых.
В Риме Арес известен под именем Марс. По складу божественного характера бретер, любит затевать ссоры, губит людей, хохочет, когда льется кровь. Отмечена его склонность к жестоким и кровопролитным битвам, любит слушать оружейный грохот, крики и стоны сражающихся. Проводит много времени в плохой компании: Эриды — богини раздора, Энюо — богини убийств, а также своих беспутных сыновей, Деймоса и Фобоса (Страхом и Ужасом).
Марс. Характер нелюдимый, вспыльчивый, однако влюбчивый, трудолюбивый. Благодаря последнему качеству получил второе имя — Градив.
Отец — Юпитер, царь римских богов. Мать — Юнона, покровительница брака.
Марс получил титул бога-воителя Древнего Рима, поскольку принял участие в зачатии основателей Вечного Города Ромула и Рема. С детства имеет склонность к агрономии и сельскому хозяйству, может насылать гибель на урожай или вызывать падеж скота, либо отвращать эти напастья. В его честь назван первый месяц весны. С возрастом начинает увлекаться боевыми искусствами, удостоен титула бога войны у римлян. Авантюрен, склонен попадать в двусмысленные ситуации с противоположным полом. Имеет пристрастие к волкам, волам, дятлам и лошадям. Известен также под псевдонимами Копейщик и Идущий в бой. Проявляет активную жизненную позицию, обладает большой силой и энергетикой. Ревнив, страстен в любви.
Тор (Тюр). Бог грома и молний у скандинавов, громовержец и хозяин погоды из рода асов. Второй по могуществу после верховного бога Одина. Характер задиристый, драчливый, бешеный. Любит покушать. Носит бороду рыжего цвета, обладает гигантским ростом.
Отец — Один (в германской традиции — Вотан), он же верховный бог у скандинавов. По профессии колдун, воин и мудрец. В Средневековье назначен на пост бога военной аристократии Скандинавии.
Мать — Йорд (также известна как Ерд), женщина из рода великанов-етунов. Богу Одину женой не приходится.
По утверждению очевидцев, Тор не имеет равных по силе во всех 9 мирах. Телосложение корпулентное, тучное. Ни одно животное не может вынести его на своей спине, по причине чего передвигается исключительно в пешем строю.
Непримиримый борец с великанами и чудовищами, защитник не только людей, но и других богов.
Чемпион Асгарда по метанию молота.
Сканда (Картикея, Муруган, Кумара), командир пренебесного войска в Индии. Характер жесткий, кровожадный.
Отец — Агни, Огненный бог, отличается тягой к зверям. Особые приметы: большой пивной живот, имеет три языка пламени на голове (по некоторым данным, количество факелов достигает семи).
Мать — Сваха, отличалась красотой и коварством. Обманом склонила Агни к соитию, представ в облике семи женщин одновременно (таково было количество особ, с которыми Агни возжелал совокупляться за раз).
Сканда проявил себя как мудрый полководец, в бою показывает примеры героизма и высокой боевой выучки. Хороший стратег, умеет перехитрить противника и добиваться поставленных целей. Отличился в борьбе с демонами.
Победитель соревнований по стрельбе из лука и метанию копья.
Особые приметы: имеет либо 6 голов, либо 12 конечностей. Полотнище его знамени украшено изображением петуха. Хитроумен, изворотлив, предпочитает проводить время в компании воров и шулеров.
Гуаньди. Китайский бог войны, богатства в славы. Оказывает покровительство чиновникам, полиции и эффективным менеджерам.
Родители неизвестны, есть основания считать, что к его рождению причастен дракон: в результате гемоанализа найдены следы драконьей крови.
Характер буйный, в гневе склонен к убийству. Талантлив, обладает значительной физической силой. Непримирим к врагам. Замечен в склонности к поеданию сырных продуктов.
Является обладателем почетных титулов «Верный и Мудрый Князь», а также «Истинный Владыка, Приносящий Мир». Почитаем в народе, достиг уровня просветления по статусу бодхисатва. Пользуется поддержкой на территориях Монголии, Туркестана и Тибета.
Хатиман. Японский бог поединков и кузнечного ремесла. Имеет склонность к предсказаниям, является оракулом.
Родители и родственники не установлены.
По характеру непостоянен, двуличен, обладает высоким боевым духом. Является мастером боевых искусств, отмечен спортивными медалями.
Любит появляется в образе пожилого кузнеца. Также замечен загримированным под маленького мальчика. Особые приметы: заядлый голубятник, при себе носит кулон с изображеним водоворота или вихря с тремя рукавами.
Чемпион буддийского Востока по стрельбе из лука.
Яровит (Ярило). У балтийских славян — бог войны и весеннего солнца.
По характеру эмоционален, жизнерадостен, великодушен. В бою яростен и храбр.
Отец — Велес, по роду деятельности колдун и прорицатель со склонностью к просветительству.
Мать — Дива-Додола (в девичестве Перуница), повелевает погодой, способна вызывать осадки в виде дождя. Зачатие произошло экстракорпорально в результате вдыхания пыльцы белого цветка неизвестного галлюциногенного растения.
Яровит отличился в боях с Кощеем, сыном Вия и Матери Сырой Земли. Имеет отменную реакцию, несгибаемую волю, физически силен и вынослив.
Любит надевать белую рубаху свободного кроя, постоянно носит травяной венок на голове. Выходя из дома, берет с собой ржаные колосья. На службе предпочитает носить шелом и щит.
Главная примета: отрубленная человеческая голова в руке.
Продолжение. Часть 3
